- Нет. Спасибо. Пойду спать…
Умываясь, Камилла слышала, как Франк барабанит в дверь Филибера и вопит:
- Ну же, парень, открывай! Все хорошо. Она здесь! Можешь наконец выйти и пописать!
Девушке показалось, что Маркиз улыбается ей с портрета. Она погасила лампу и провалилась в сон.
10
Погода улучшилась. Потеплело. В воздухе запахло веселым легкомыслием, something in di air. Люди носились по всему городу в поисках подарков, а Жози Б. перекрасилась. Замечательный цвет красного дерева выгодно оттенял оправу ее очков. Мамаду тоже купила себе изумительный парик. Однажды вечером, когда они распивали на лестничной клетке выигранную в споре бутылку игристого вина на четверых, она провела для них урок парикмахерского искусства.
- Сколько же ты сидишь в салоне, пока тебе выщипывают черепушку?
- Да недолго… Может, часа два или три… Все зависит от длины волос… Вот мою Сисси причесывали больше четырех часов…
- Больше четырех! И что она делала все это время? Сидела паинькой?
- Конечно, нет! Она ведет себя так же, как и мы: хохочет, ест, слушает наши истории… Мы ведь рассказываем много историй… гораздо больше вас…
- А ты, Карина? Что будешь делать на Новый год?
- Поправлюсь на два кило… А ты, Камилла?
- Похудею на те же два… Да нет, шучу…
- Ты празднуешь с семьей?
- Да, - соврала она.
- Ладно, девочки, надо закончить работу… - СуперЖози постучала по циферблату своих часов.
Как вас зовут? Хозяин кабинета оставил ей очередное послание.
Возможно, это была чистая случайность, но фотографию жены и детей он со стола убрал. Парень весьма предусмотрителен… Она выбросила листок в корзину и начала пылесосить.
В квартире обстановка тоже слегка разрядилась. Франк больше не ночевал, а приходя поспать в перерыв, пулей несся в свою комнату. Он даже не стал распаковывать новую Sony.
Филибер никогда не заговаривал о том, что произошло между Камиллой и Франком в тот вечер, когда он отдавал дань уважения Наполеону в Доме Инвалидов. Ему были противопоказаны любые перемены. Его душевное равновесие держалось на честном слове, и Камилла только теперь начала понимать, что он совершил настоящий подвиг, придя за ней той ночью… Какое усилие должен был сделать этот парень… У нее не выходили из головы слова Филибера о таблетках…
Филибер объявил, что уезжает в отпуск и будет отсутствовать до середины января.
- Вы едете в замок?
- Да.
- Рады?
- Право, я буду счастлив увидеться с сестрами…
- Как их зовут?
- Анна, Мари, Катрин, Изабель, Альенор и Бланш.
- А брата?
- Луи.
- Сплошь имена королей и королев…
- О да…
- А вас почему не назвали в честь какого-нибудь монарха?
- Ну, я… Я всего лишь гадкий утенок…
- Не говорите так, Филибер… Знаете, я ничего не смыслю в историях аристократических семейств, и мне по большому счету плевать на частицы и приставки к фамилиям, я даже нахожу все это несколько смешным, чуть-чуть старомодным, но в одном я уверена: вы - принц. Самый настоящий принц.
- О… - он покраснел. - Всего лишь мелкопоместный провинциальный дворянчик, не более того…
- Ладно, пусть будет мелкопоместный, согласна… Думаете, мы сможем в будущем году перейти на «ты»?
- Узнаю мою маленькую суфражистку! Как же вы привержены революциям… Знаете, мне будет трудно говорить вам «ты»…
- А мне нет. Я бы очень хотела сказать вам: Филибер, благодарю тебя за все, что ты для меня сделал, потому что, хоть ты этого и не знаешь, в некотором смысле ты спас мне жизнь…
Он ничего не ответил, только в очередной раз потупил глаза.
11
Она встала рано, чтобы проводить его на вокзал. Он так нервничал, что ей пришлось отобрать у него билет и прокомпостировать его самой. Потом они пошли выпить шоколада, но он не притронулся к своей чашке. По мере того как приближался час отъезда, у него искажалось лицо, начался тик. Перед ней снова был несчастный тип из супермаркета. Жалкий неловкий дылда, который вынужден держать руки в карманах, чтобы не расцарапать лицо, поправляя очки.
Она положила руку ему на плечо.
- Все в порядке?
- Ддда… вы… вы… сле… следите за временем, ведь так?
- Тихо-тихо-тихо… - прошептала она. - Эй… Все хорошо… Все нормально…
Он попытался кивнуть.
- Вы так нервничаете из-за свидания с семьей?
- Нн… нет, - ответил он, утвердительно кивая.
- Думайте о своих сестричках… Он улыбнулся.
- Кто ваша любимица?
- Са… самая младшая…
- Бланш?
- Да.
- Она красивая?
- Она… Она больше, чем красивая… Она… она добра ко мне…
Поцеловаться они были не способны, но на платформе Филибер взял ее за плечо и сказал:
- Ввы… вы позаботитесь о себе, ведь правда?
- Да.
- Вы… встретите праздники с семьей?
- Нет…
- Как? - Его лицо исказилось.
- У меня нет младшей сестры, чтобы вытерпеть всех остальных…
- А-а-а…
Уже в вагоне, через окно, он продолжал увещевать ее:
- Гла… главное - не позволяйте малышу Эскофье запугать вас!
- Ладно-ладно, - успокоила она его.
Он добавил что-то еще, но она не расслышала - в этот момент загрохотал громкоговоритель. На всякий случай она кивнула, и поезд тронулся с места.
Она решила вернуться пешком и, сама того не замечая, пошла в другую сторону - не налево, вниз по бульвару Монпарнас к Военной школе, а прямо, и оказалась на улице Ренн. Ее заманили гирлянды иллюминации, витрины магазинов, оживленная толпа…
Она уподобилась насекомому, летящему на свет и запах теплой человеческой крови.
Ей хотелось стать частью этой толпы, быть как все - спешить куда-то, волноваться, суетиться… Хотелось зайти в магазин и накупить всякой ерунды, чтобы побаловать любимых ею людей. Она одернула себя: а кого, собственно говоря, она любит? Ну-ну, не заводись, прошу тебя, приказала она себе, поднимая воротник куртки. Есть Матильда, и Пьер, и Филибер, и подруги по ордену Половой Тряпки… В этом вот ювелирном ты наверняка найдешь безделушку для Мамаду - она ведь такая кокетка… Впервые за долгое время она поступила как все, совпав с окружающими во времени и пространстве; гуляла и планировала, как потратит тринадцатую зарплату… Впервые за долгое время она не думала о завтрашнем дне. Не в переносном, а в прямом смысле этого слова. Именно о завтрашнем, следующем дне.
