Вместо ответа я лишь коротко кивнул ему, обернувшись. Надо же! А не так уж у нас дела плохи, как мне казалось. Если уж такие крученые да жизнью битые, как Цыган, продолжают нас по старой памяти побаиваться… А такие, как Мотыль, – это пена, накипь. Больше вони и дешевых понтов, чем реального вреда. Впрочем, сбившись в стаи, такие Мотыли проблем создать тоже могут. Но с этим мы разбираться будем позже. Сейчас же впереди такие дела…
– Как же вы так можете?! – буквально взрывается Михаил, когда мы отходим от ворот на пару сотен метров и голоса наши караульным «дружинникам» уже не слышны. – Они нас убивали, а вы тут с ними чуть не под ручку гуляете?! Как можно с бандитами дружбу водить?! Типа, договорились с ними обо всем семь лет назад в этой вашей Чухломе, и все, живете не тужите…
– А ну, не ори на меня, сопляк! – Я тоже эмоции сдерживать не стал. – Ты кто такой, чтоб нас судить? Убивали их… А как так получилось, что вас убивать начали, не подумал?
– Просто получилось. – Мишин голос стал куда тише: дошло до юноши, что проводника злить, да еще на самых первых шагах ой какого длинного пути, точно не стоит. – Нашли и напали.
– Прямо вот так просто? Взяли и нашли?
Ох, не хотел я эту тему вчера ночью в разговоре с Яной трогать, но чувствую, придется. Точки над «е» расставлять нужно сразу.
– Не просто, – совсем тихо ответил парень. – Предал кто-то?
– Во-о-о-т, начинаем подбираться к сути. Предали вас. А кто? Уж не те ли крестьяне, которых вы же и «крышевали», не сильно лучше, чем «князья»? – Жестоко, знаю, но такие вот закидоны в подчиненном личном составе ломать нужно сразу, об колено. – Так чем вы тогда от них отличаетесь? Тем, что раньше спецназом ГРУ были? Так мало ли кто кем раньше был. Видал я за последние годы и бывших школьных учителей, что не самыми плохими «шерифами» небольших поселков стали, и бывших же армейских офицеров, в каннибалов превратившихся. Причем в прямом смысле каннибалов, тех, что человечину жрут. Восемь лет – срок немалый, за это время с людьми много что произойти успело… Так какое мне дело до того, что две вооруженные группировки промеж собой «крышуемых» не поделили? Я вон в Ярославле всего неделю назад видел, как один купец на другого сначала бандитов навел, а потом и вовсе отморозков с Пустошей подтянул и домой к сопернику заслал, грохнуть конкурента… И кто из них там прав, кто виноват?
О своей роли в этой захватывающей истории мне пришлось скромно умолчать, иначе она в качестве иллюстрации не шибко годится, я ведь там вовсе не бесстрастным сторонним наблюдателем был.
– Ты меня тут Чухломой попрекнул, договорились, мол… А ты в курсе, детеныш, что там творилось? Через что нам пройти и что сделать пришлось, чтоб будущие «князья» к нам парламентеров заслали? И это при их минимум пятикратном превосходстве! Ты знаешь, сколько патронов у меня в последнем магазине оставалось, когда я со страшной рожей их кошмарил и жуткой смертью грозил? Дружба?! Вооруженный нейтралитет у нас, и тот вот-вот рухнет, и придется опять все вокруг кровью заливать по щиколотку! Так что, юноша, прими как добрый совет: никогда не трепи языком попусту о вещах, в которых ни черта не смыслишь.
Еще с полкилометра мы прошли молча. Я впереди, желторотики всем выводком – чуть сзади, в кильватере. Шли смурные и задумчивые, видать, сказанное мною обмозговывали. А потом Янка нагнала меня и с присущей ее невеликому возрасту непосредственностью спросила:
– Сан Саныч, а что все-таки было в Чухломе? А то разных страшных сказок на эту тему много, но чему верить – непонятно.
Непонятно ей. А там и понимать нечего. Бойня была в Чухломе: кровища, вонь, человеческие потроха на земле… Но как вот этой молодой и очень красивой девушке про такое рассказывать? Полагаю, никак.
– Плохо там все было, Яночка. Очень плохо. Вспомни самую страшную из услышанных тобой про Чухлому сказок, смело умножь на два, а то и на три… Вот примерно так там все и было.
За семь лет до описываемых событий
С неба непрерывно и густо сыпал сырой пепел. Для дождя эти «метеорологические осадки» были недостаточно жидкими, для снега – содержали слишком много всякого и разного, помимо замерзшей воды. Да и цвет… Считай, все «пятьдесят оттенков серого»: от светлого, почти белого, до практически черного, с глянцевым антрацитовым отливом. И вся эта грязная мокрая субстанция крупными хлопьями валила с затянутого непроглядной пеленой неба. На руины домов, на остовы выгоревших автомобилей в придорожных кюветах, на крышу нашего бронированного «Хантера», на головы людей, вдоль бесконечной колонны которых мы ползли по обочине. Люди нескончаемым потоком брели, расплескивая ногами жидкую черную грязь. Шли на восток, подальше от залитого солеными водами Балтики Питера, который сначала выжгло близкими ядерными ударами, а потом захлестнуло волной гигантского цунами. А на головы беженцам падал сырой пепел миллионов тех, кто не успел не то что уйти, а даже понять, что вообще происходит. Миллионов, погибших в первые секунды ядерного конфликта.
Глядя на эту не имеющую ни конца, ни края вереницу измученных людей, я вспоминал кинохронику времен Великой Отечественной. Почти так же, как и тогда, беженцы из последних сил уходили на восток в надежде спастись от беспощадного врага. Разве что над головами не выли сиренами падающие в пике «Юнкерсы», а на обочинах и проезжей части не рвались авиабомбы. Но от этого было ничуть не легче. Грязь, холод, недостаток продуктов и питьевой воды… Тут, на границе Вологодской области, уровень радиации уже упал до относительно приемлемого, но многие к тому моменту успели облучиться. И их ждет медленная и мучительная смерть: вылезающие клочьями волосы, выпадающие зубы, язвы на коже, кровавая рвота, когда кажется, что еще чуть-чуть – и вместе с кровью и желчью из глотки мелкими гнилыми клочьями полетят собственные внутренности… Все это мы уже видели. Видели умерших от лучевой болезни, видели лежащие мокрыми грязными тряпичными кулями тела замерзших насмерть вокруг погасших костерков… А бесконечная колонна все шла и шла. Пешком. Время автомобилей на этой трассе прошло, те, у кого были машины и достаточное количество бензина, уже несколько дней как добрались до относительно безопасных мест, до того же Кирова, например. Те, кому бензина не хватило, уже бросили тщетные попытки найти горючее и сейчас понуро бредут среди всех прочих, а их машины брошены на обочинах.
Под ногами одновременно хрустит и чавкает грязная ледяная кашица. Днем температура едва поднимается выше нуля, ночью падает до верной десятки со знаком минус. И тогда то, что днем было сырым, покрывается ледяной коркой. Укрыться негде – все окрестные города и деревеньки лежат в руинах. Нас убили не ядерные удары. Похоже, нас решила угробить природа. Видно, достали ее мы, люди, своими идиотскими выходками… Питер смыла волна гигантского цунами, поднявшаяся после ядерных взрывов, здесь же постаралось землетрясение. Землетрясение в Карелии и Вологде! Кто бы мог себе такое представить?! Но тряхнуло так, что разом, будто карточные домики, рухнули современные «быстровозводимые конструкции», и кирпичные «хрущевки», и панельные многоэтажки брежневской поры. Но, похоже, досталось не только нам, но и противнику, уже переставшему быть потенциальным. По крайней мере, повторных ударов от них так и не последовало. А в разговорах с беженцами нет-нет да и проскакивают слухи, что в зарубежных новостных лентах успела мелькнуть информация о проснувшемся в Штатах Йеллоустоуне. Может, и байка, конечно, но кто знает… И добивать нас «заклятые друзья» из-за океана что-то не спешат. Хотя, по логике, должны бы, иначе к чему начинать было? А вот если и правда бахнул Йеллоустоунский супервулкан, про который разные там экологи и прочие видные эксперты в непонятных областях периодически рассказывали в прежние времена страшные сказки… Ну, думаю, тогда им там, за «большой лужей», сейчас точно не до нас. Впрочем, нам тут от этого отрадного факта ничуть не легче и уж точно не теплее. Связь пока еще имеется, и, по информации с востока, скоро станет чуть легче, уже в Мантурово и Шарье разрушений почти нет, там «эмчеэсники» сейчас авральными темпами карантинные и перевалочные лагеря для беженцев организуют… Но до той Шарьи даже от Вологды – почти четыре с половиной сотни километров… Пешком, под непрекращающимся черным ледяным дождем. Для неподготовленных людей со скарбом и детьми – дистанция нереальная. А у нас люди и из-под Санкт-Петербурга, и от Петрозаводска бредут. Сколько до спасения не дойдут? Сколько уже не дошли?
