Ей очень нравилось.
Хорошее было время. Все вокруг жили не сказать чтобы легко и просто, но с любопытным ожиданием добрых перемен. И они действительно происходили, хотя порой настолько неожиданные!
Самым мощным гвоздем программы тех времен стало, конечно, мамино замужество.
Она после развода довольно долго тосковала. Причину своей грусти-печали объясняла тем, что, выходя замуж за их отца, мечтала о долгой-долгой совместной жизни. Она хотела рожать детей, заботиться о своем муже, спокойно жить, вместе с ним состариться.
Однажды, уже после развода, один Лялин коллега-переводчик из поколения ее родителей подарил ей свою книжечку стихов, очень многие из которых посвящались его жене. С ней он прожил долгую жизнь. Именно такую, как в юности мечталось Ляле. Значит, существует любовь: верная, надежная, чистая. Значит, кому-то может повезти. Ляля читала своим детям вслух трогательные строчки:
В дурдоме больничной столовой
Мне руки на плечи легли:
С их силой целебною новой
Сравниться врачи не могли!
И тоненький лучик надежды
Тяжелую мглу пронизал,
И голос твой ласковый, нежный
Слова утешенья сказал,
Сказал, что иные картины
Предстанут пред взором моим,
И горечь больничной рутины
Развеется вскоре, как дым,
Сказал: «Заточенье не вечно,
Ты скоро вернешься домой»,
И счастлив я был бесконечно
От этой лишь мысли одной
[28].
Читала, и слезы на глаза наворачивались.
Стихи написал немолодой человек своей любимой.
– Никогда у меня такого не будет. Не судьба, – горько вздыхала Ляля.
Кто что знает о своей судьбе?
Лялины старшие были отлично устроены. Птича к получению диплома уже считалась признанным дизайнером одежды. У Рыси замечательная профессия и прекрасный любящий муж. Денька – их главный деловой советник и руководитель, учась в Швейцарии, нашел партнера из местных, организовал свое дело – какую-то финансовую группу, вложив в бизнес солидные средства. Он получил вид на жительство в уютной стабильной стране, купил даже для начала небольшой домик-дачу в горах, чтобы все его Мухины могли прилетать и наслаждаться горными лыжами зимой, а летом – прогулками по альпийским лугам.
Первыми полетели смотреть на домик Ляля и Пик.
Домик, а вернее, настоящий просторный основательный деревянный домище в типичном для этих мест стиле, нуждался в некотором ремонте, но в целом потрясал своей открыточной красотой.
Ляля восторгалась всем, что видела.
Кто бы мог подумать каких-то десять лет назад, что появится такая возможность: захотеть и полететь в какую хочешь страну, если, конечно, достаточно зарабатываешь! Это же замечательно! Это как в сказке!
– Счастливое вы поколение! Столько возможностей! – вздыхала Ляля о своем, о том, чего не вернешь ни при каком раскладе.
Денис каждое утро уезжал по делам в город. Ляля с сыном уходили далеко в горы, дышали запахами трав, любовались коровами, овечками, которые паслись себе на таких крутых склонах, что за них делалось страшно.
– Ах, я бы тут жила. Смотрела бы на все это и, может быть, что-то про жизнь поняла, – сказала Ляля Денису в последний вечер перед отлетом домой.
Нагулявшийся Пик ушел спать, а они сидели вдвоем на деревянном балкончике и молча любовались вечными снегами могучих гор на горизонте.
– Знаете что, Ляля, я вам хотел сказать, – прервал вдруг молчание Денис. – Выходите за меня замуж.
Ляле показалось, что она ослышалась. Она совсем не ожидала предложения руки и сердца от того, кого помнила маленьким и несчастным. Да, сейчас он вырос и стал видным широкоплечим мужчиной со всеми повадками делового человека, привыкшего решать серьезные вопросы и брать на себя ответственность.
Ляля иногда думала о том, на ком женится Денис. Раньше она была уверена, что на Рысе. А Рыся сделала свой выбор, решила все иначе. И вот сейчас… Что сказать, как ответить? А вдруг и правда – ей показалось?
– Денис… Ты… что сейчас сказал? Мне не послышалось? – спросила она на всякий случай.
– Я сказал, что вам надо выйти за меня. Замуж. Услышали? – отчетливо и с ноткой отчаяния проговорил Денька.
– А почему «надо»?
– Потому что я вас люблю. Давно. Вот почему, – сердито ответил молодой человек.
Ляля не рассуждала. Не взвешивала, не обдумывала. Она никак потом не могла самой себе объяснить, почему у нее получилось сказать именно то, что она сказала.
– Я выйду за тебя! Да! – вот что она ответила Денису.
И они бросились в объятия друг друга.
Это потом придет пора рассуждать, терзаться от чужих злых слов и поступков. Потом научится она кожей ощущать недобрые взгляды и пересуды. Но в тот счастливый момент ее жизни она сказала «да». И об этом «да» не пожалела, что бы ни происходило потом.
Они проговорили о собственном будущем всю ночь. Не сливались в любовном экстазе. Привыкали друг к другу, к будущему своему родству, к возможному счастью.
Между ними было двадцать два года разницы. Ужас!
– А вот смотри: мне будет шестьдесят два, а тебе всего сорок. Ведь ужас, правда? – интересовалась Ляля.
– Ничуть не больший, чем сейчас, – опровергал Денис.
– Скажут: такой неравный брак… А когда тебе будет всего пятьдесят, мне уже исполнится семьдесят два…
– Неравный брак… А у моих вот был равный… По всем статьям. Кому-то от этого легче стало?
– Да, и у меня был равный. С Артемом. Не придерешься, – соглашалась Ляля. – А сколько страданий…
– Сколько когда кому исполнится, лучше не считать. Главное, чтоб любовь и доверие были. Я надежный, я не подведу.
– Я тоже не подведу, – обещала Ляля. – Я рожу тебе ребенка. Много не обещаю, а одного рожу.
– А больше и не надо, нам еще Пика на ноги ставить, – счастливо соглашался Денис. – Пика надо из Москвы забирать, Ляля. Там сейчас наркотики всюду… Это погибель хуже водки. А он нос свой во все сует. Оглянуться не успеем… А тут будет потихоньку учиться, в Москве в экстернат переведем…
Денис говорил так, будто давно все продумал и решил.
– Ты правда меня любишь? – удивлялась Ляля.
– Правда. Очень. Я старался кого-то еще полюбить. Когда сюда учиться поехал, с девушками встречался. И ни одна не обошлась без того, чтоб напиться по-свински. Так, для отдыха. А я этого отдыха насмотрелся. Мне не надо. И я решил, что вообще буду один. Сегодня вот собрался с духом. Терять уже нечего. И тянуть дальше ни к чему. Люблю. И никого другого рядом с собой не представляю.
– И я знаю, что буду тебя любить. Сейчас вот привыкну к этой мысли, адаптируюсь… Я верю, что все сложится хорошо. А даже если потом, когда-нибудь ты решишь, что я для тебя уже совсем старая, пусть. Зато сколько-то я буду счастлива. Мне одной трудно чувствовать себя счастливой. Понимаешь?
