И в глажке навык развился невероятный. Перегладить все, что есть в доме, для нее с тех пор стало занятием быстрым, легким, незаметным.
Поначалу, когда почти вся семья увлеченно копошилась, усердно разбирая первые тюки, сообща решили маму Лялю в это не посвящать. То есть кое-что рассказали, конечно, тут и Илья постарался, ночевавший у Мухиных. Но о грандиозных масштабах работ договорились молчать. Ляля могла не понять и слишком близко принять к сердцу то, что приходилось совершать ее детям, интеллигентам в десятом поколении. Она бы умоляла их учиться, учиться, набираться знаний, а уж потом…
А когда потом? Все они, хоть и почти не имели житейского опыта, почему-то отчетливо и без тени сомнения видели, что именно сейчас и наступил тот момент, когда на потом откладывать ничего нельзя. Упустишь момент. Судьба дважды таких возможностей не предлагает.
Значит, именно сейчас и следует поднапрячься, собраться с силами, хорошенько, не жалея себя, поработать, создать начальный капитал, выйти на серьезную деловую стезю. Интеллигентность при этом не должна мешать бурной деятельности, напротив – образованность и сообразительность обязаны идти только в плюс.
То есть: концентрация и мобилизация всех своих интеллектуальных, моральных и физических ресурсов – вот их формула того времени. Вполне, как оказалось, верная.
Но мама, живущая прежними представлениями, могла не понять и сильно встревожиться.
Наступило дикое время немыслимых обогащений, взлетов, падений, ограблений, смертей… Все мчалось в неизвестном направлении, то ли рушилось, катилось в тартарары, то ли карабкалось с дикой скоростью на неведомую высоту.
Квартирными распродажами шмоток ребята постепенно заниматься перестали. Такой метод попросту исчерпал себя. Необходимо было расширять круг покупателей, чтобы дело развивалось, а не глохло.
Денису пришлось срочно наладить связи с владельцами торговых точек. И вот тут-то ребята увидели анархический рынок во всей красе и чудовищном безобразии.
Деньги валили валом, но огромная часть их пропивалась и прогуливалась новыми богатыми тут же. Они словно и не понимали, а что, собственно, делать со всеми своими богатствами? Привыкли-то совсем к другому. Хотелось шикарной жизни в роскоши. Достойных примеров не существовало. Ну, слышали где-то про красивую жизнь. Усвоили что-то из кинофильмов. Вот и пили, вот и покупали самых красивых девок… Сорили деньгами вовсю. То есть устраивали все вокруг не к лучшему, а гораздо более страшному и отвратительному: разве может казаться красивым или просто привлекательным человеку, выросшему в чистоте и добре, бардак воровской малины?
Естественно, видя молодость Дениса, его временные партнеры не церемонились, старались обжулить и недодать в любой мелочи, хоть и ценили его товар – он раскупался мгновенно. Несколько раз выходили огромные недостачи при расчетах. Учились ведь на практике. Да и защиты крутой, как полагалось, не было. Идти под такую защиту значило лишь одно: они оказались бы накрепко связанными с криминальным миром. А это исключалось полностью.
Средств к тому времени заработали порядочно. Решили открыть собственный магазин. И не арендовать площадь, а купить. Арендовать вроде бы проще, но ты не застрахован от того, что тебе внезапно взвинтят цену за съем помещения. Купить на тот момент представлялось делом более надежным. Да и предложений было много. Имелись бы деньги. А они имелись.
Нашли симпатичный магазинчик недалеко от дома. Некогда продуктовый. Директриса приватизировала его, но с конкуренцией не справлялась. Решила отойти от дел, продать все, что получится, и тихо залечь на дно с деньгами, казавшимися тогда огромными.
Пятьдесят тысяч долларов хотела жадная тетка за свой магазин.
Денис посчитал, примерился: окупится ли?
Тут и ремонт, приведение в достойный вид надо было учесть. А кроме того, понять, чем именно торговать станут, когда закончатся их тюки. Или – смогут ли выгодно перепродать, если дело не пойдет.
Посчитали, поразмыслили. Решили, что цену надо опускать до сорока тысяч. Долго опускали. Сговорились на сорока трех, затеяли ремонт.
В это же время пришла идея, словно опять же кто-то вел их, подсказывая и помогая.
Однажды открыли очередной тюк, но джинсовых шмоток там не обнаружили. На пол вывалились шелковые платья, брючки, блузочки, маечки. Нежные, приятные на ощупь, женственные, удивительно привлекательные.
Все эти вещички слежались, спрессовались за долгое время обитания на складе, путешествия по океану и так далее. И у всех оказались явные дефекты: дыры, оборванные подолы, отсутствие пуговиц, «молний». С первого взгляда показалось: весь тюк, как ни жаль, легче всего определить на выброс. Уж больно много времени займет стирка вручную (все-таки настоящий, стопроцентный шелк значился на ярлычках), а также тщательный ремонт каждой вещи.
За сколько потом продавать? Окупится ли вложенный труд? Кто себе сможет позволить, найдутся ли такие?
И тут Птича воспротивилась:
– Я все сделаю! Тут такую красоту можно сотворить. Поработать придется, но увидите. Это будет штучный товар.
Она взяла одно платье, подшила его кружевами, давно валявшимися дома без дела, что-то изменила – получилось произведение искусства.
Вот после этого пришла мысль: Птича станет называться дизайнером. Поучаствует в показах, они зарегистрируют собственную торговую марку. Коллекции ее на первое время станут создаваться и пополняться за счет всех этих немыслимых шелков из тюка, переделанных, дополненных, измененных. С, естественно, новыми лейблами. Тут был некий риск, потому что азартные покупательницы тех времен охотились именно за импортным товаром. А тут окажется свое.
Значит, следовало вложиться еще и в рекламу. Объяснить, в чем ценность покупки именно этих вещей. Отметить, что все отшивалось на Западе, но по задумкам юного и перспективного дизайнера Сабины Мухиной. Решили, используя знакомства с журфаковцами, упоминать имя новой звезды в области отечественной моды повсюду, где только удастся. Примелькается новый образ, возникнет интерес.
Придумали смешное название и магазину, и торговой марке: «Птичка и Мухи». Ну, кто в курсе, всем все ясно. Кто не в курсе, просто умиляется при виде веселой разноцветной птички и дружелюбных круглоглазых мушек. Очень беззаботная девическая картинка.
Мимо не пройдешь.
Труда вложили много. Но помогал им их же собственный энтузиазм и чувство, что вот сейчас, именно сейчас надо успеть, надо поспешить, напрячься. Потом будет легче.
Вера в это «потом» спасала, помогала справиться и с недосыпом, и с огромным ежедневным напряжением, продолжавшимся не один месяц. Они просто говорили себе: «Ничего, потерпим, это не навсегда».
К концу первого курса ребята хорошо представляли себе ближайшие перспективы.
Сила их заключалась в сплочении, единомыслии, полном доверии друг другу и абсолютном неприятии алкоголя. Этим они, конечно, выделялись. Это никому из их партнеров почему-то не нравилось. Пугало даже. Настораживало. Ой, мол, неискренние вы, ребята, страшно с вами дело иметь. И объяснения «мы просто не пьем» никому не казались убедительными и простительными.
