Но сейчас Джим не одинок. Ева глядит на него.
— Да, хорошо. Позвони мне, когда все устроишь. Скажешь, куда приехать.
Он целует ее вновь.
— Да. Как только все сделаю. Ты знаешь, я так и поступлю.
Ева поворачивается и уходит, Джим провожает ее взглядом до тех пор, пока она не исчезает за углом. Затем возвращается в ресторан, где Стивен заказал бутылку десертного вина, а Файнстайн рассказывает о своем доме в Майами.
— Видели бы вы тамошних женщин — ничего подобного нигде на свете нет!
Стивен поглядывает на Джима с любопытством, а Прю избегает смотреть ему в глаза, но Джиму все равно: он думает только о том, когда снова увидит Еву. Все годы, прожитые без нее, будто не имели ни формы, ни цвета, прошли словно во сне, и лишь теперь Джим вспомнил, что значит бодрствовать.
Версия первая
Ожидание
Бристоль, сентябрь 1972
Ева просыпается ранним субботним утром.
Она спала плохо, как и ребенок внутри. Ева несколько часов пролежала без сна, сложив руки на животе, ощущая его пинки и ожидая момента, когда серый утренний свет начнет пробиваться сквозь створки жалюзи. Наконец стрелки будильника, стоящего у изголовья, приближаются к семи, и Ева грузно встает с кровати. (При ее теперешних размерах мало что удается делать элегантно.) Джим спит не шевелясь. На двери она обнаруживает теплый халат, заботливо оставленный Синклером, и накидывает тот поверх ночной сорочки. В соседней комнате — кабинете с идеальными рядами скоросшивателей на самодельных полках — поперек раскладной кровати лежит на спине Дженнифер и смотрит загадочные сны.
Спустившись на кухню, Ева наливает воду в чайник, находит банку с растворимым кофе и насыпает его в кружку. Кухня, оснащенная по последнему слову техники, производит впечатление стерильной, как и остальные помещения в доме. В воздухе витает легкий аромат дезинфицирующих средств. Впервые навещая Вивиан и Синклера, Ева удивилась непритязательности здания — только что построенного, стоящего рядом с шестью другими точно такими же домами. За ними тянулись бесконечные поля, и лишь один ряд молодых низкорослых деревьев виднелся на горизонте. Можно было подумать, что Вивиан специально выбрала самый неброский пейзаж, желая стереть из памяти годы, проведенные в чудесном старом доме с каменными полами, розовыми кустами в саду, мастерской на чердаке, и ту часть своей жизни, которая прошла среди былого величия георгианской эпохи в темной квартире в Клифтоне, где по углам остро пахнет плесенью. Но, как выяснилось, на самом деле дом выбрал Синклер.
— Нам нравится то, что он новый. Как будто старая жизнь закончилась.
Ева понимала, о чем говорит Синклер — у него тоже имелся брак за плечами. Они с Вивиан познакомились, когда она зашла узнать состояние своего счета в банк, а Синклер, служивший там клерком, с неожиданной для него смелостью предложил сделать это за обедом. Синклер сед, стрижется очень коротко, и в целом внешность его непримечательна — из тех, какие сложно удержать в памяти.
После знакомства с Джимом Синклер позвонил ему и сказал, что имеет серьезные намерения в отношении Вивиан. Он внимательно изучил ее историю болезни и собирался теперь добиваться, чтобы врач назначил Вивиан лекарство, которое недавно прошло первые испытания.
— Я уверен, вы согласитесь, — сказал Синклер тем спокойным, взвешенным тоном, которым сообщал клиентам об отмене кредита по текущему счету, — что новый препарат лучше шоковой терапии.
Ева видела, что муж не вполне понимает, как относиться к Синклеру. Казалось, появление этого человека в жизни матери и тот факт, что теперь она подчиняется ему, не слишком нравились Джиму. Но в то же время он испытывал облегчение. Синклер рано вышел на пенсию и стал заботиться о Вивиан, до этого целиком зависевшей от Джима и своих сестер. И когда лечащий врач наконец прописал новое лекарство, состояние Вивиан изменилось словно по волшебству.
Все, и Ева в первую очередь, радовались тому, что чудовищные перепады настроения остались в прошлом — хотя Еве обретенное свекровью спокойствие чем-то напоминало этот дом, стерильно чистый и абсолютно заурядный.
Чайник вскипел. Ева наливает воду в кружку, наблюдает, как растворяются гранулы кофе. Они приехали вчера вечером позже, чем планировали: Ева хотела закончить последнюю порцию правки, чтобы в понедельник отослать своему редактору. Дверь им открыла Вивиан. Она тараторила, не давая никому вставить ни слова, пока Джим и Синклер переносили вещи из машины, а Ева помогала Дженнифер снять пальто, пытаясь уследить за потоком слов свекрови. Когда все уселись за приготовленный Синклером поздний ужин, Вивиан не могла оставаться на месте ни секунды. Даже Дженнифер, с трудом уместившись на коленях у матери, — ей давно пора было спать, но у Евы не нашлось сил пререкаться с дочерью — спросила громким шепотом, когда Вивиан вышла ненадолго из-за стола:
— Почему бабушка такая странная?
Ева и Джим не смогли поговорить с Синклером о переменах в состоянии матери: когда они отправились спать, та еще не ложилась. И пока Ева не погрузилась в тревожный неглубокий сон, она представляла, как несчастный Синклер, еще не оправившийся от недавнего гриппа, убеждает Вивиан лечь.
— Уже встала?
Ева рассеянно размешивает кофе, стоя у кухонного стола. Она оборачивается на голос: Синклер, полностью одетый, улыбается в дверях.
— Я думал, ты поспишь подольше.
— У меня сейчас со сном не очень.
Он переводит взгляд на ее живот.
— Вот старый дурак, совсем забыл. Уже скоро, верно?
— Через месяц, если все пойдет по плану.
— Так оно несомненно и будет.
Синклер подходит к Еве и мягким движением забирает у нее ложку.
— Садись, пожалуйста, дорогая, а я сделаю завтрак. Съешь что-нибудь?
Ева позволяет Синклеру усадить себя и начать суетиться вокруг, предлагая тосты, апельсиновый сок и яйца. В ее романе с недавно придуманным названием «Под давлением» — действие происходит в редакции газеты, очень напоминающей «Ежедневный курьер», — есть персонаж, отчасти срисованный с Синклера: Джон, редактор отдела писем, мягкий человек, которого трудно полностью оценить с первого взгляда. Этот герой очень нравится ее редактору Джилли, хотя та и предложила Еве придать его характеру чуть больше твердости. Но роман на самом деле о четырех абсолютно разных женщинах: среди них есть и неглупая юная секретарша, мечтающая стать репортером, и театральный критик, заядлая курильщица, меняющая одного неудачного любовника на другого.
— Отлично получилось, Ева, — сказал Джим, прочитав первый вариант. — Все на месте. Настоящая работа.
Похвала мужа, сумевшего преодолеть то, что еще недавно разделяло их, привела Еву в восторг, и она поцеловала его, впервые за много месяцев чувствуя себя счастливой.
— Спасибо тебе, — сказала Ева. — Для меня это много значит.
