Макс слегка расстроен. Он неуклюж в этом коричневом пальто с клетчатым шарфом, небрежно свисающим с шеи.
– Ух ты, – говорит он. – Круто.
Жду, пока он скажет еще что-нибудь, но он молчит.
– Ладно, тогда… Увидимся в школе, – говорю я и поворачиваюсь, чтобы уйти.
– Элис, – зовет он.
– А?
– Спасибо, – говорит Макс.
Я улыбаюсь ему. По дороге я все не могу отделаться от ощущения, что между нами что-то меняется. Это больше не связано с одними воспоминаниями. Мы снова узнаём друг друга. Мы строим что-то в реальной жизни. У нас не всегда получается, но лучше так, чем вообще без Макса.
26 сентября
Первая моя мысль – о том, что я, наверное, съела тот же гриб, что и Алиса в Стране чудес. Тот, из-за которого она уменьшалась и росла. Со мной явно произошло первое. Я пробираюсь через бабушкину гостиную, я такая маленькая, что спокойно прохожу под пианино, не сгибаясь ни на сантиметр, а ковер кажется намного мягче, чем обычно; он похлюпывает у меня под ногами. Я что-то ищу, но сама не знаю что.
Медленно спускаюсь по ступенькам на животе – переползаю от одной к другой. Изо всех сил хватаюсь за края ковра, чтобы кубарем не скатиться вниз. Вдалеке слышу голоса и хочу прибавить скорость, но по-прежнему не знаю, чего ищу. Или кого?
На кухне я взбираюсь на стул и поднимаю чайную чашку размером с детский бассейн, она лежит донышком вверх на блюдце. Заглядываю в нее, проверяя, нет ли кого внутри, но ничего не вижу. Я разочарована, но мое внимание тут же переключается на гору профитролей в центре стола. Они огромные, как батоны хлеба. Беру один и разламываю, объедаю его по краям, забираю с собой и продолжаю путь.
Слышу женский смех, громкий и звонкий, и вдруг меня охватывает волнение. Улыбаюсь и бегу быстрее, несусь через столовую, заглядывая под стол, под каждый из стульев, но не могу найти ту, которая смеялась. В прихожей улавливаю какой-то приятный запах. Сладкий и немного пряный. И знакомый. Как аромат шампуня. Закрываю глаза и вдыхаю. Но запах тут же рассеивается.
Где же она?
В тревоге подхожу к окну и кутаюсь в темно-зеленые шелковые шторы. Я жду, но чего – и сама толком не знаю.
Недруг слышу чье-то дыхание, громкое ворчание и фырканье. Наверное, надо бы испугаться, но я не боюсь. Совсем. Мне даже становится чуть легче. Кто-то ко мне приближается, и я терпеливо жду. Внезапно штора отдергивается, и я оказываюсь нос к носу с Джерри, огромным, как бык. Его влажный нос трется о мое лицо, он внимательно меня обнюхивает, а потом толкает, хватает за воротник свитера и утаскивает за собой.
Он поднимает меня по лестнице и кладет обратно в кровать, тщательно вылизывает и устраивается рядом. И я тут же засыпаю.
Глава шестнадцатая
Лебеди влюбляются на всю жизнь
У Джерри есть эта невыносимая привычка – изо всех сил скрестись во входную дверь, когда ему нужно в туалет, а потом мучительно долго выбирать, где бы пописать. Или, того хуже, стоять на тротуаре и возмущенно смотреть на меня, будто ожидая от меня объяснений, что же мы тут делаем и зачем я его подняла в такую рань.
– Ты издеваешься? – спрашиваю я, глядя на него сверху вниз, уперев руки в боки. Суббота, девять часов утра, я стою на улице босиком, в джинсах и в старом сиреневом свитере, который вытащила из маминого ящика.
– У тебя ровно минута на то, чтобы сходить в туалет. Потом мы пойдем домой, и мне все равно, что тебе придется терпеть все утро.
Джерри моргает и несется к краю тротуара, чтобы сделать свои дела.
– Сразу бы так, – говорю я.
Утром я проснулась, прижимая его к себе, словно живого плюшевого мишку. Его маленькое, похожее на сосиску тельце удобно устроилось под одеялом, а большая голова – на подушке, будто человеческая. А еще я проснулась со странной пустотой внутри. И это была какая-то новая пустота. В ней было меньше горечи, но больше потерянности. Будто мне очень не хватало чего-то, что я давно ищу, но не могу найти. Сейчас это чувство уже потихоньку ослабевает, но воспоминание о нем живо. Я смотрю на фасад нашего красивого старого дома и вдруг понимаю. Мне не хватало мамы. И именно ее я и искала во сне.
– Пора домой, Джер, – говорю я, поворачиваюсь и вдруг вижу, что мы не одни. Джерри не видно за растрепанной головой Оливера, наклонившегося, чтобы погладить пса по спине.
– Привет! – радостно говорю я. Оливер поднимает голову, смотрит на меня и щурится.
– Прошу прощения, мы разве знакомы? – спрашивает он.
– Да ладно тебе! – говорю я и дружески толкаю его.
Голубые глаза Оливера удивленно округляются, он обнимает себя за плечи, будто для самообороны.
– Мэм! Смилуйтесь. Я пришел навестить своего друга Джерри, только и всего. В колледже мы жили в одной комнате общежития. – Он поворачивается к Джерри. – Джер, а ты сам-то знаком с этой женщиной?
Я уверена, что собаки не умеют закатывать глаза. Если бы умели, Джерри бы точно это сделал.
– Очень смешно, – говорю я. – Что ты тут делаешь, если серьезно?
Оливер широко улыбается.
– Ну ясно же, что я пришел, чтобы предложить вам обоим отправиться на поиски приключений.
Открываю рот, собираясь запротестовать – в конце концов, я босиком, – но потом понимаю, что приключение – это именно то, что мне сейчас нужно.
– Соглашаюсь только ради Джерри, – говорю я. – Ему нужно развеиваться время от времени. – Мы поворачиваемся и видим, что Джерри лежит на боку у дорожки, а маленькая девочка с шариком в форме бабочки гладит его по животу.
– Бедный Джерри, – говорит Оливер, качая головой. – Какая же у него тяжелая жизнь. – Потом он садится на корточки и спрашивает моего пса:
– А лодки тебе нравятся?
Из множества замечательных книг о городе Бостоне самая лучшая – это, определенно, «Дорогу утятам!». История об утке, у которой рождаются утята на маленьком острове посреди реки Чарльз и которая должна как-то попасть с ними домой – в пруд в Общественном саду. И вот она идет со своим выводком через весь Бостон, и город буквально замирает, уступая «дорогу утятам», пока они наконец благополучно не плюхаются в воду, – как говорится, все хорошо, что хорошо кончается.
В Общественном саду, расположенном через дорогу от нашего дома, можно покататься на лодках-лебедях. За три доллара занимаешь место на судне, похожем на два соединенных зеленых каноэ, внутри – шесть рядов деревянных скамеек, впереди – гигантская фигура лебедя, там сидит человек, управляющий лодкой. Следующие пятнадцать минут проходят довольно однообразно: лодка огибает пруд, длина которого не больше километра, и вы возвращаетесь на сушу.
– Это аттракцион для туристов? – спрашиваю я Оливера, пока мы стоим в очереди.
