Я не мог посмотреть на часы – для этого требовалось снять рукавицу, но об этом не могло быть и речи. И даже если бы мне удалось как-то добраться до часов, то я все равно не разглядел бы время сквозь обмерзшие стекла очков. Одно было ясно наверняка: мы здесь уже довольно долго. В мягком снегу ноги утопали иногда по щиколотку, и, хотя я бежал, казалось, на полной скорости, мне с трудом удавалось поддерживать темп энергичного шага на твердом покрытии – около шести километров в час. Я рвался изо всех сил, но продвигался вперед очень медленно. Останавливаясь сменить грелки в кроссовках, я думал, что наша борьба длится уже почти восемь часов. Обычно за это время я пробегал две марафонские дистанции подряд, даже на более крутом рельефе, но не здесь.
Все время я мог думать только об одном: надо пройти это испытание и остаться живым и здоровым. Меня не преследовали ни воспоминания, ни видения, ни мысли о жизни: все мое внимание сейчас было направлено на выживание в тяжелых условиях и безжалостную физическую нагрузку, которая требовалась для этого. А ситуация очень быстро становилась все опаснее.
Дага и Криса нигде не было видно. Может, у них сломался снегоход? Или они заблудились? Я никак не мог этого узнать. Сначала снегоходы постоянно были где-то рядом со мной, но вот уже долгое время ни один из них не появлялся. «Если я упаду в сугроб, меня найдут?» Бин, один из гидов, опытный первопроходец по неисследованным местам, учил нас всегда сохранять десять процентов сил на случай непредвиденной ситуации. Но я уже давно черпал силы из этого ресурса и на самом деле бежал практически с пустым баком.
Я постоянно просматривал линию горизонта в надежде зацепиться взглядом хоть за что-нибудь, но впереди была только белая пелена. Затем вдалеке я начал что-то различать: только что на горизонте ничего не было, и вдруг раз – появилось что-то темное. Да, там точно что-то было. Я обрадовался и побежал быстрее. Я не мог себе представить, что это, если не полюс. Ну а что там еще могло быть? Чем быстрее я туда прибегу, тем меньше обморожу лицо и тем скорее поменяю грелки в кроссовках и что-нибудь съем. Это был необдуманный рывок из разряда все или ничего. Если бы это вдруг оказался не финиш, у меня бы возникли серьезные проблемы.
Но, слава богу, это был финиш, тот самый столб, обозначавший Южный полюс. Такие красно-белые полосатые столбики обычно стоят перед старомодными парикмахерскими. Когда я приблизился к нему, время перевалило за полночь. Я выставил грудь вперед, чтобы немного помочь уставшим ногам переступать на последнем отрезке пути. Очки полностью замерзли, и я с трудом различал окружающие предметы. Передо мной возник снегоход или что-то вроде. На самом деле это был Дон, который зачем-то бежал в противоположном направлении. Последнее, что я видел, – как он машет мне рукой, а потом мы приветственно хлопнули друг друга ладонями. По-видимому, он все еще бежал свой полумарафон. Я был не в состоянии остановиться и спросить его о чем-нибудь, поэтому мы просто миновали друг друга и продолжили бег каждый в свою сторону.
Была полночь, снег блестел под ярким солнцем. Я пересек импровизированную линию финиша и победно поднял изможденные руки. На то, чтобы добежать сюда, у меня ушли девять часов и восемнадцать минут, и я чуть не умер. Все мои мышцы дрожали и тряслись, к лицу как будто поднесли спичку, и даже трудно было определить, холодно мне или жарко. Я хотел срочно попасть в какое-нибудь укрытие и съесть или выпить что-то теплое.
Меня посадили на снегоход и отвезли в ближайшую палатку, где на плитке уже закипала вода. Через минуту в примерзшей к голове маске ввалился совершенно неадекватный и трясущийся Брент и сразу споткнулся о плитку. Вспыхнувшее топливо разлилось по полу, и тут же занялась вся палатка.
На финише. Фото предоставлено Крисом Эриксоном
Один из гидов, увидев происходящее, сначала бросился тушить пожар, а потом разбираться с Брентом. Примерзшую маску с его головы пришлось срезать ножницами.
Я тем временем разулся, завернул ступни в спальный мешок на гусином пуху и старался восстановить кровообращение, отогревал и мазал мазью обмороженные участки щек и носа.
Ричард довольно сильно обморозился, получил частичную снежную слепоту и общее переохлаждение, и вдобавок у него совершенно задеревенели передние мышцы бедер. В итоге врачи помогли ему победить все эти неприятности, равно и истощение от усталости. Чтобы привести Ричарда в норму, врач внутривенно ввел ему четыре литра физраствора.
Это была слишком большая плата, но, учитывая, что мы только что совершили, можно предположить, что могло быть и хуже. Любая стоящая цель требует рискованных действий. Марафон на самом краю Земли – это экстремальный случай, но чем больше риск, тем сильнее чувство радости от достигнутого. Мы сделали это и выжили.
На следующее утро, перед тем как покинуть полюс, у Дона появилась дикая идея: «Давай пробежим вокруг света голыми!» Он имел в виду пробежку вокруг столба, обозначающего полюс – как бы кругосветное путешествие, совершенное по самой маленькой окружности.
Несмотря на обморожение, я не мог это пропустить. Мы оба разделись, оставив на себе только обувь, и быстро-быстро сделали небольшое кольцо вокруг полюса. Теперь на моем счету два сомнительных достижения: я первый и единственный, кто пробежал марафон до Южного полюса в беговых кроссовках, и один из двух людей, пробежавших голышом вокруг света. К счастью, оба приключения я пережил целым и невредимым.
Компания ANI объявила всех участников забега равными победителями и признала, что каждый из нас справился с уникальной задачей. Первый в мире марафон на Южном полюсе, несмотря на все сложности и жертвы, можно было вписывать в страницы истории. Бог знает, будет ли в ближайшее время предпринята вторая попытка, решится ли вообще кто-то на это еще раз. Если нет, может, оно и к лучшему. На то, чтобы сделать это, у нас ушло две попытки и почти месяц, проведенный во льдах. Мы были лидерами этой игры и насилу добились успеха. Следующей группе может и не достаться нашего везения.
После пробега «вокруг света»
Пока мы ждали самолет в Чили, в аэропорт приехали представители местной прессы. Им было интересно: тот ли я человек, который добежал до Южного полюса в теннисных туфлях – именно так они выразились. Один из журналистов в интервью спросил у меня: как я вообще понял, что смогу пробежать? Я объяснил, что заранее не знал, смогу или нет, именно в этом для меня и состоит вся прелесть этой авантюры.
– Фантастика! – ответил он по-испански и засмеялся.
В самолете было полно народу, и все места были заняты. В Лиме наш самолет сломался, и пять часов мы торчали там, изнывая от жары. Мой организм испытал настоящий шок, попав в тропики сразу после низких антарктических температур.
