– Слушай, – сказал его напарник, – почему бы тебе не ускориться, а мы нагоним тебя позже?
– Хорошо, – ответил я. – Увидимся, парни, на переправе или еще где-нибудь.
Хотя мне было ясно, что если так пойдет и дальше, то на этой дистанции мы точно не встретимся.
Коренастый прохрипел:
– Давай, брат, держись, у тебя получится.
Сто двадцать километров мучений будто бы соскоблили их защиту, и они оказались вполне нормальными парнями.
Минут через сорок пять, когда солнце уже скрылось за горизонтом, я притормозил, поравнявшись с другим участником.
– Эй, что такое? – спросил он, не оборачиваясь.
– Ничего особенного. Просто бегу к реке.
– Ага, я тоже, – сказал он, тяжело дыша. – У меня тянет низ живота, и несколько километров назад я начал мочиться кровью. Черт возьми, не понимаю, что не так? Хотя, конечно, мне не стоит жаловаться. Видел там сзади несчастного болвана?
– Ты про тех двух парней? Немного необычно, что они бегут вместе.
– Да, – сказал он, – эти рейнджеры все упустили, правда?
Теперь я совсем запутался.
– Не уверен, что я понимаю, о чем ты, – сказал я. – Они лесники?
[41]
– Нет, они не лесные рейнджеры, – сказал он, – они разведчики.
Теперь картинка прояснилась.
– Их учат не бросать напарников, – продолжал бегун, – поэтому они все делают вместе. Тот, что пободрее, ни за что не бросит второго, даже если ему придется самому выйти из гонки. Либо они вместе закончат дистанцию, либо вместе же не финишируют. Поэтому, если один из них выйдет из строя, выбывают оба. Я раньше тренировался с бывшим рейнджером. Эти парни конченые психи, если хочешь знать.
И он загоготал.
Мне начинало казаться, что психом был как раз этот парень, но он меня зацепил и немного отвлек, что сыграло мне на руку. Следующие несколько километров мы бежали вместе и постоянно болтали.
Мы расстались на КП «Раки-Чаки», когда он бросился в медпункт по поводу своей острой почечной недостаточности. Сдается мне, что кровь в моче – нехороший знак.
Волонтер проводил меня из КП и показал дорогу к переправе. Из своего кувшина он наполнил водой мои бутылки и настоятельно рекомендовал не прекращать пить даже после захода солнца. Перед самой переправой я спросил, даст ли он мне напоследок какой-нибудь совет.
– Да, – убедительно сказал он, – не останавливайся, невзирая ни на что. А я думаю, трудностей у тебя впереди будет предостаточно.
Аккуратно, шаг за шагом, по пояс в темной ледяной воде я неуклюже шел вброд поперек потока. Главное было сохранять равновесие, не поскользнуться на камнях, не упасть на стремнине, не дать смыть себя течением.
Мокрый до нитки от груди до пяток, я добрался до противоположного берега и вскарабкался на грязный откос, воспользовавшись веревкой, привязанной к дереву выше по склону.
Здесь стоял медпункт, и в нем было полно студентов и преподавателей Школы ортопедов Калифорнийского университета. На этом этапе пути многие участники крайне нуждались в услугах специалистов именно такого профиля. Я сел в шатающееся раскладное кресло, и один из студентов-ортопедов тут же опустился передо мной на колени.
Переправа через реку Раки-Чаки
– Мне кажется, у меня в левой кроссовке ракушка или что-то в этом роде, – сказал я.
Он снял с ноги кроссовку и носок и вытряс оттуда песок и много мелких камушков, но никаких ракушек не было. Затем он залез рукой в носок и вытащил оттуда что-то и посветил фонариком из авторучки.
– Это ракушка? – спросил я.
– О, нет, – он улыбнулся и поднял что-то маленькое, чтобы показать мне, – это ноготь с вашего большого пальца.
Мне было совсем не смешно, я был подавлен. Как я мог потерять ноготь и не заметить этого?
– Все в порядке, – спокойно сказал я студенту, – я не был к нему особенно привязан.
Он засмеялся и спросил, можно ли ему его забрать. «Так вот, – подумал я, – какие трофеи держат у себя в комнатах студенты-ортопеды».
Мы решили не возиться долго с моей ногой, правда, тут не особо что-то можно было сделать. С этого момента главным для меня становился контроль состояния и предотвращение возможных травм.
Стемнело, я надел налобный фонарик и включил сигнальную мигалку ручного. До финиша оставались тридцать пять километров, я преодолел одно серьезное препятствие. Интересно, какие еще ужасы меня ожидают?
От Раки-Чаки до дороги на озерах Оберна
С 78-й по 85,2 мили (со 125,5 по 137-й километр)
Говорят, что настоящая гонка начинается как раз после переправы через реку. На часах было 21:51, это означало, что каким-то чудом я на час опережал график, составленный так, чтобы уложиться в двадцать четыре часа. Человек, который записывал время выхода участников, воодушевленно сообщил мне, что с КП я ушел двадцатым.
– Господи! – воскликнул я, не скрывая удивления. – Да я счастлив, что пока жив!
Когда бежишь в темноте, особенно по узкой тропе, сложно оценивать расстояние. Границы сужаются, мир простирается ровно до того места, до которого достает луч фонарика, а дальше – только тьма. Иногда совершенно невозможно определить очертания местности, и ты бежишь, полагаясь исключительно на инстинкты.
Подъем от реки растянулся на три километра, а затем трасса пошла по узкому тоннелю сквозь заросли высоких густых кустов, от которых пахло сыростью и землей. Сквозь раскидистые кусты мне часто приходилось пробиваться, помогая себе руками. Постоянно стрекотали сверчки и квакали лягушки, а иногда я слышал громкие звуки, как будто кто-то ломится через заросли. Я очень надеялся, что это олень, а не пума или медведь.
Я бежал лишь при свете налобного фонарика и мигалки и вновь чувствовал себя отрезанным от всего мира. Как правило, мне нравилось бегать на большие расстояния в одиночку, но сейчас я настолько ослаб, что было бы неплохо, будь со мной рядом товарищ или просто другой участник гонки. В поле зрения не было ни одного человека, не было видно ни КП, ни самолетов в небе. Интересно, не сбился ли я с пути? И не только потому, что мой организм был на грани краха, я всерьез начинал тревожиться и спрашивать себя: какого черта я тут делаю? Безусловно, было в этом что-то глубинное и примитивное, но сейчас я совсем не хотел никаких серьезных испытаний. Уже достаточно страданий… Да что там! Сейчас мне хотелось только одного: сидеть дома в мягком кресле, в одной руке – кружка пива, в другой – пульт от телевизора, и переключаться с канала на канал, где идут повторы сериалов «Сайнфелд»
[42] и «Спасатели Малибу».
