Позже один из парковщиков отогнал машину.
– Это был чертовски классный выход, – сказал отец.
– Интересно, что он сделает на бис, – ответил я.
Потом мы приятно сидели и ужинали в патио. Ночь была теплая и тихая, и не факт, что это было хорошо: завтра от погоды будет зависеть очень многое, особенно когда в середине пути мне придется бежать по глубоким каньонам, где днем легко может перевалить за сорок градусов. На пути находится несколько медицинских и контрольных пунктов, но в большинстве из них будут только несколько волонтеров, которые немного подбодрят вас и дадут воды. Большинство участников несут воду и еду с собой. Это лишний вес, но он необходим, чтобы не обессилеть от голода и обезвоживания. В тот вечер, сидя в патио, я с хрустом разгрызал кусочки льда и предвкушал наслаждение от того небольшого запаса, которым мне придется подкрепляться на следующий день.
Ночью я долго не мог уснуть, ворочался с боку на бок и совсем проснулся к трем часам утра, когда прозвонил будильник. Через некоторое время встали родители и в полусонном состоянии помогали мне собираться, сверяясь со списком.
• Налить воду в бутылки
• Намазаться кремом от солнца
• Заклеить соски пластырем (чтобы не натереть)
• Посыпать ноги детской присыпкой (от мозолей)
• Выпить восемь стаканов воды (от обезвоживания)
• Принять 1000 мг витамина C (нет никаких конкретных причин, но это считается полезным)
• Нанести смазку на уязвимые места
• Подготовить поясную сумку с едой и другими запасами
После этого родители пошли в ванную, для того, как я предполагал, чтобы окончательно проснуться, но я ошибался. Внезапно и громко, так, что затряслись стены, загремела музыка – главная тема из фильма «Грек Зорба»
[35]. Появились родители, одетые в импровизированные тоги из полотенец, и начали танцевать греческий танец – они кружились по всей комнате, вокруг кровати, и радостно кричали. Я тут же к ним присоединился, и вот уже мы втроем танцевали, как дети на первой пижамной вечеринке. Закончили мы танец, провозгласив хором «опа!». Такой вот греческий вариант утренней побудки.
Когда мы прибыли на место старта, завтрак с блинами был в самом разгаре. Мне было странно поедать высокую стопку блинов в кафе, полном народу в половине четвертого утра, как будто я сидел в ближайшей к дому блинной суетливым субботним утром. Однако даже необычная обстановка не испортила мой аппетит, и я умял несколько порций. Другие участники гонки колоннами нервно ходили туда-сюда. Кофе был черный и густой, как машинное масло, превосходный.
В 4:30 утра прозвучал громкий сигнал. Я сделал последний глоток кофе, и мы вышли наружу, где все еще стояла кромешная тьма. Пронизанный запахом сосен горный воздух будто похрустывал. Рядом с местом старта участники и организаторы в последний раз перед гонкой проверяли снаряжение и просматривали программу соревнований. Вокруг толпились члены семей спортсменов, друзья и несколько журналистов. Предрассветное небо было беспорядочно изрезано лучами фонарей и автомобильных фар, похожими на миниатюрные поисковые прожекторы. Я отметился у представителя организаторов, и он просто сказал: «Удачи».
Над стартом висела перетяжка со строчкой из тибетской молитвы, и поперек грязной дорожки была натянута белая ленточка. Я смотрел вверх на пики гранитных гор, проступающих в светлеющем небе, и думал о Пэри. Как она была бы счастлива, если бы знала, что я шел за мечтой и занимался любимым делом. Я обнял маму с папой и занял место в толпе участников.
Треск громкоговорителя нарушил мои мысли: «Десять минут до начала гонки!» Беспокойная толпа, поглощенная своими мыслями, засуетилась, все забегали вокруг и засуетились, как муравьи. Участники прыгали, крутились, беспорядочно трясли руками. Рядом со мной парень начал боксировать, направляя удары в сторону гор.
Из темноты появился мужчина в спортивных шортах и кожаной куртке с большой винтовкой на плече: это был водитель военного Humvee. Он шел к старту неспешно, но решительно. Было понятно, что сейчас состоится выход на бис.
Он запрыгнул на большой камень рядом с линией старта и повернулся к толпе, все внимательно смотрели на него. В спокойном утреннем воздухе его голос звучал как колокол.
– Прежде всего, – сказал он, – я хочу поздравить каждого из вас, вы мужественные люди, потому что стоите здесь перед стартом невероятного события. То, что вы здесь, что дошли до этой отметки, говорит о ваших стремлениях, о том, что вы одержимы. Вы уже сделали многое. Это само по себе уже огромное достижение. Многие из вас не добегут до финиша. Но я восхищаюсь вашей решимостью и желанием бороться. Даже если вы не закончите гонку, вы уйдете домой победителями, потому что у вас было мужество попытаться. Тот, кто ее закончит, станет другим человеком, как только пересечет линию финиша. Это событие изменит вас навсегда. За один день вы узнаете о себе больше, чем за всю жизнь.
Мое тело было в первоклассной форме, но из его слов было очевидно, что речь идет о чем-то большем, чем о физической нагрузке.
«Пять минут до старта!» – раздалось из громкоговорителя.
Человек с винтовкой развернул лист бумаги и начал читать: «Кузен, коль суждено погибнуть нам, – довольно потерь для родины; а будем живы, чем меньше нас, тем больше будет славы»
[36].
В утреннем воздухе клубился пар, и казалось, что небо грохочет.
«Да будет воля божья! Не желай и одного еще бойца нам в помощь. Клянусь Юпитером, не алчен я! ‹…› Но если грех великий – жаждать славы, я самый грешный из людей на свете. ‹…› С ним сохранится память и о нас – о нас, о горсточке счастливцев, братьев. Тот, кто сегодня кровь со мной прольет, мне станет братом…»
Это был отрывок из пьесы Уильяма Шекспира «Генрих V» – боевая речь, которую Генрих произносит для своего утомленного войска перед битвой при Азенкуре.
«Минута до старта», – протрубил громкоговоритель.
Человек с винтовкой продолжал: «Кто невредим домой вернется, тот воспрянет духом, станет выше ростом. ‹…› Хоть старики забывчивы, но этот не позабудет подвиги свои в тот день; и будут наши имена на языке его средь слов привычных. ‹…› Старик о них расскажет повесть сыну, ‹…› и этот день забыт не будет отныне до скончания веков…»
«Десять секунд до старта, – прогремел громкоговоритель, – девять, восемь, семь…»
Человек с винтовкой направил дуло к небу.
«… шесть, пять, четыре…»
