Дистанция Western States проходит по узким – на одного человека – горным тропам через снежники и ледники, смертельно жаркие долины и многочисленные речные броды. Рельеф непредсказуем, а перепады высот мучительны. Участник бежит без остановки двадцать пять – тридцать часов, почти не имея возможности получить в пути воду, пищу или медицинскую помощь. Порой менее половины стартовавших успешно добираются до финиша.
Журнал Outside
[26] как-то раз назвал Western States «самой тяжелой гонкой на выносливость в мире». Ваша решимость пробежать ее должна быть неукротима, вы обязаны стать человеком-машиной: отбросить подальше страхи и сомнения, отключить рациональное восприятие, потому что тело подвергнется невероятным испытаниям на выносливость.
Даже городские пробежки в пределах десяти километров отнимали у меня довольно много сил. Неужели возможно увеличить дистанцию больше чем в пятнадцать раз, да еще и бежать по горам? Я преодолел около пятидесяти километров, и это вывело меня из строя на несколько недель, после ста шестидесяти я просто умру. Сидя за столом в строгом костюме и кожаных мокасинах, я перелистывал страницы журнала Outside с фотографиями мокрых от пота брутальных бегунов, которые не боялись трудностей и были даже немного не в своем уме. И лишь одна мысль не давала мне покоя: «Где можно записаться?»
С этого момента я начал готовиться к старту в стомильной гонке на выносливость Western States, и она стала едва ли не единственной страстью. Главное место в жизни заняли тренировки, остальное – детали. Джули, которая с детства (с шести лет, когда ей поставили брекеты в первый раз) хотела стать зубным врачом, поступила в Школу стоматологии Тихоокеанского университета в Сан-Франциско. Обучение было довольно долгим и сильно захватило Джули. Поэтому у нас в семье установилась гармония: она ночами училась, а я бегал. У нас еще не было детей, и мы полностью посвятили себя достижению собственных целей.
Как и на Бостонский марафон, на Western States принимают не всех, для отбора нужно пробежать пятьдесят миль (восемьдесят километров) и уложиться в девять часов. Я начал тренироваться, как восторженный неофит, планомерно увеличивая нагрузки и дистанцию с восьми километров четыре раза в неделю до пятнадцати километров шесть раз в неделю, невзирая ни на погоду, ни на периодическое нежелание тренироваться. Я перестал есть нездоровую еду и пить газировку, убрал из рациона все продукты с насыщенным жиром и рафинированным сахаром и стал очень внимательно изучать информацию о пищевой и энергетической ценности на пачках и вообще состав продуктов. Теперь мой обед состоял из куска лосося и свежих овощей. По-настоящему грустно мне было только без сладостей, я ужасно тосковал по конфетам и мороженому. Но в итоге я перестал скучать по сахару, потому что после того, как я исключил его из рациона, стал лучше себя чувствовать.
Через полгода жестоких тренировок я обнаружил, что могу пробежать марафонскую дистанцию в любой день. У меня хорошо получалось бегать по холмам, благо в Сан-Франциско достаточно мест для такой тренировки. Иногда я бегал марафон до завтрака по субботам, а потом еще один, на следующий день. Один из моих любимых маршрутов пролегал вверх по холму по Гайд-стрит, где я часто обгонял вагончики фуникулера под возгласы и улюлюканье пассажиров. Ноги у меня стали мощными, а тело – упругим и сухим.
Чтобы столько тренироваться, мне пришлось от чего-то отказаться в других областях жизни. Хороший атлет может без особых тренировок пробежать десять километров или даже марафон, но, чтобы преодолеть восемьдесят километров, нужно работать в поте лица. Я стал вставать задолго до рассвета, чтобы побегать до работы. Куда бы я ни ехал, по работе или отдыхать, я всегда брал с собой кроссовки для бега. Если в течение дня появлялся перерыв, даже на сорок пять минут, я тут же выскакивал «чуток пробежаться». Затем быстро обтирался губкой в мужском туалете, облачался в деловой костюм и шел на следующую встречу.
Мне нравилось бегать, особенно через мост Золотые Ворота и по холмам округа Марин. Некоторые мои друзья считали, что я чересчур усердствую, однако я почти незаметно для себя самого становился чем-то большим, нежели просто любитель пробежаться на досуге. Я уже особо не обращал внимания на расстояния, которые раньше казались мне невозможными. Ребята из магазина Fleet Feet («Все для бега») не удаляли данные моей кредитки, потому что каждые несколько недель я приходил к ним за новой обувью.
После нескольких месяцев тренировок я почувствовал, что готов принять участие в гонке на восемьдесят километров. Квалификационные соревнования проходили по холмам и предгорьям хребта Сьерра-Невада, неподалеку от Сакраменто. Гонка начиналась в пять утра, из Сан-Франциско мне нужно было ехать пару часов, поэтому я вышел из дома в два ночи.
Ехал я просто роскошно, у меня тогда был новый седан Lexus LS 400, полученный от компании в качестве бонуса. Я не особенный фанат машин и прелестей вождения, но в тот раз это была действительно классная поездка. Что меня особенно поражало в моей машине, так это тишина внутри. Дверь закрывалась очень плотно, и салон был практически звуконепроницаемым.
Приехав к месту старта, я ужаснулся: на улице был жуткий холод – на десять градусов ниже, чем дома. Я забрался обратно в Lexus на новое кожаное сиденье с подогревом и просидел там почти до начала гонки.
В толпе на старте я случайно среди нескольких десятков участников увидел тех двоих, что обогнали меня на Аллее любовников. Когда я поздоровался с ними, один посмотрел на меня, подняв брови, а второй вообще не обратил внимания. М-да, весьма по-джентльменски. Мы столпились на небольшом пятачке у старта, и под крики и вопли гонка началась.
Сначала нас было человек сорок, потом группа быстро поредела, а через пять километров я обнаружил, что бегу один. Трасса петляла по сельской местности, тропа была довольно ровной и ухоженной, с редкой растительностью вдоль нее. Иногда я замечал других участников впереди или позади меня, но нас разделяло довольно большое расстояние. Почти всю дистанцию я бежал один и, кроме как на медицинских пунктах на маршруте, так никого и не встретил.
Это было путешествие в неизвестность, рядом не было никого, у кого можно было бы спросить дорогу. И я поступил так, как много лет назад меня учил Беннер: я бежал сердцем. Это все, что я мог сделать.
До этого момента на пути был только один небольшой подъем, когда мы пробегали по разбитому грязному участку дороги. Однако по ходу гонки начал дуть холодный пронизывающий ветер, а тропа становилась все менее аккуратной. Но все это мне даже нравилось.
Несмотря на то что я бежал один, я не чувствовал одиночества, потому что разум втянулся в работу.
Я легко мог два дня подряд бегать по марафону, но преодолеть без остановки расстояние, равное двум таким дистанциям, оказалось куда сложнее, чем я мог себе представить. Первая часть гонки прошла довольно ровно, несмотря на сильный ветер и холод, характерный для гор.
