– Страшном? – я встал. – Что же здесь страшного?
– Не знаю, – ответила она. – Я чувствую, что от него у меня мороз по коже. С Пьером еще ничего, а так…
Мы вышли в темный коридор. Я даже обернулся, чтобы проверить, почему в коридоре нет света, не вырубили ли нам питание, но огоньки на пульте показывали, что все в порядке.
– Блейк выключил все, что только можно, – объяснила Барби. – Сказал, что, если вырубится внешняя электроподача, они некоторое время протянут на каких-то «упсах», а там вы включите генератор.
Я провел ее до выхода в зрительный зал, а затем вернулся в коридор. Но до щитовой я не дошел.
Из какого-то проема, вероятно, ведущего в одну из многочисленных ниш, частью обращенных во внутристенные шкафы, частью заброшенных, появилась тень. Она была выше меня фута на два, если не больше.
– А вот и вы, док, – сказал человек тихо, с мягким французским акцентом. – Я ждал вас.
Раздался тихий щелчок, и я увидел вспышку.
Часть II
Клад лепреконов
Глава 1
В интересах революции
Он не помнит слова «да» и слова «нет»…
Огонек зажигалки «Зиппо» выхватил из темноты бледное лицо с тонкими губами и глазами настолько черными, что они, казалось, впитали в себя окружающую тьму. Выхватил и тут же погас.
– Внешность обманчива, да? – голос был слегка ироничным, но чувствовалась в нем и застарелая усталость. – Вот, например, вы ростом мне по пояс, но в некотором смысле выше на целую голову, а то и на две. А меня легче представить за роялем или мольбертом, чем во главе взвода, не так ли?
– Вы…
– Несчастный Пьер Бутонна жил со мной на одном этаже студенческого общежития, когда я учился на искусствоведа в Сорбонне. Что же касается моего настоящего имени, то я не произносил его так давно, что сам начинаю его забывать. Вы могли слышать обо мне как о Бельмондо…
Его сигара разгорелась сильнее, и я вновь увидел его бледное лицо.
– Времени у меня совсем мало, хочу вернуться, пока Бэйб меня не хватилась, а говорю я, как правило, очень пространно. Все же я постараюсь быть кратким. Меня наняли, чтобы вас убить.
– Харконен?
– Нет, Кохэген. Хоть старый лис с утра и накачивается виски, но голова у него работает хорошо. Вы даже не представляете, насколько хорошо. К тому же он завзятый игрок, и, в отличие от Харконена, удачливый. К его вящему сожалению, проигрыши бывают у всех, а в этот раз ему к одиннадцати пришел туз.
– Я совершенно не разбираюсь в азартных играх, – признался я. Откровенно говоря, мне было страшно – я находился наедине в темном коридоре с очень опасным человеком и запросто разговаривал с ним, хотя мне надо бы бежать от него сломя голову. Сейчас эта опасность явственно сквозила в каждом его жесте, в каждом движении. Он больше не казался инженером или пианистом, нет, это был настоящий хищник, пантера в облике человека.
– Вы нужны были Кохэгену, чтобы поставить на место Харконенов. По его мнению, они напрочь отбились от рук. У старика заканчивается президентский срок, так что на четыре года его основательно отодвинут от корыта. Причем Харконен действительно полнейший дурак. Он тратит гораздо больше, чем зарабатывает, потому гребет из кормушки больше, чем коллега. Вообще-то изначально Кохэген хотел убрать его и заменить на Фредди, но тут появились вы.
– И он решил меня использовать? Но как?
– Да просто, сыграл на вашей слабости к Ариэль. Его племянник взял малыша Фредди на «слабо» – мол, ты только на словах мачо, а переспать с дочкой директора цирка у тебя кишка тонка. Мелкий Харконен азартен, как папа, но в два раза глупее, если с пола вообще можно упасть. А вы ему еще и подыграли…
– Подыграл? Каким образом?!
– Невольно. Например, заставили Ариэль ревновать не на шутку, сняв помещение у Бэйб. Черт вас возьми, когда она сегодня ускакала от меня, я и сам заревновал. Честно говоря, если бы между вами что-то было, я бы непременно выполнил заказ и честно получил бы деньги. К счастью, у меня хороший слух, а вы не особенно заботились о конспирации. Порой вы так орали, что вас могли, наверно, даже в зрительном зале услышать.
Я почувствовал, что краснею.
– А потом этот плейбой местного разлива встретил вас на дороге и слегка отделал, после чего возомнил себя Джеком – бобовое зерно наоборот. Вот так. Но Кохэген вас недооценил, а вы его вчистую переиграли. Старый лис почувствовал неладное еще два дня назад, должно быть, семейную интуицию кто-то из его предков спер у сатаны, когда тот валялся пьяным у ирландского кабака. И тогда он вызвал меня. Ему просто не повезло, что у меня в тот момент разыгрался ревматизм и приехать я смог только позавчера. А вчера я познакомился с Бэйб.
Я ничего не понимал.
– Зачем вы мне все это рассказываете? – спросил я. – Я думал, только в фильмах злодей, прежде чем убить героя, выкладывает ему все свои планы.
– Спасибо за лестную оценку, – улыбнулся он, в очередной раз затягиваясь. – Но только я вас убивать не собираюсь.
– Почему? Вас же для этого наняли, – удивился я. Не знаю, чему я удивлялся больше – тому, что он не желает выполнить свой заказ, или тому, что я спрашиваю его об этом.
– А вам что, хотелось бы обратного? – спросил он с немного большей долей иронии, чем раньше. – Хорошо, объясняю… По двум причинам. Во-первых, из-за Бэйб. Вы, не вы лично, а вся ваша банда, дали ей больше, чем она когда-либо имела. Благодаря вам у нее теперь есть дом. Знаете, что такое дом?
– Строение, в котором живут люди? – я решил продемонстрировать, что тоже умею быть ироничным.
– Дом – это то место, за которое ты готов драться до последнего, за которое готов пролить кровь. Мне это наглядно продемонстрировали под Марьинкой, до сих пор плечо на погоду болит так, словно из него кусок клещами вырывают… – Огонек сигареты вновь высветил его скулы. – Фокс, мы с вами почти ровесники, я на два года моложе вас. В нашем возрасте многое становится несущественным. Насколько я могу судить, наши ситуации похожи. И вы, и я оказались здесь, и вы, и я впервые почувствовали, что незнакомый человек имеет для вас особое значение. Для меня Бэйб – это серьезно, хотя это, наверно, странно, учитывая то, что мы и знакомы-то с ней всего ничего. Но так бывает…
Очень странная, даже фантастическая ситуация – я стоял в темном коридоре с человеком, которого наняли меня убить, но думал вовсе не об этом. Я думал об Ариэль. Я сказал Барбаре, что люблю Ариэль, но главное не это – под ее давлением я признался в этом самому себе. Я люблю Ариэль Кэрриган, люблю и не знаю, что делать с этой любовью. Люблю, хотя это и неправильно. Люблю и буду любить.
– Вы, вы лично, док, сделали для нее очень многое, появившись в Хоулленде, и это та причина, по которой я не выполню поручения. Но есть еще и вторая. Я в Хоулленде всего два дня, но это место странно на меня повлияло. Какая-то мистика… Во всяком случае, я понимаю, почему Бэйб считает его своим домом. Здесь хочется остаться навсегда. Здесь нестрашно состариться. И тем более нестрашно прожить жизнь. Здесь время течет по-другому, не так, как в Большом мире.
