Я связался с Чандрой и дал ему соответствующее распоряжение. Когда я сбросил ему список необходимого оборудования, даже невозмутимый Чандра позволил себе нечто вроде удивления:
– Стоило ли уезжать из Лондона, чтобы продолжать исследования в каком-то богом забытом захолустье? – резонно спросил он.
Я объяснил, что стоило, а затем попросил его прислать мне на почту в Дандолке люминола, чем больше, тем лучше. В принципе, я сам мог бы его синтезировать, но не хотел возиться.
– Фунт кристаллов вас устроит? – серьезно спросил Чандра. Я никогда не мог понять, шутит он или нет, потому серьезно сказал, что фунта, пожалуй, многовато, а вот унций двадцать вполне хватило бы. – Фокс-сахиб, – так он шутливо называл меня. – Вы мне лучше скажите, что вам нужно сделать. Мне люминола не жаль, но зная область его применения…
– Хочу найти пятно крови примерно полувековой давности, – сказал я, памятуя, что люминол при контакте с пятном крови, даже давно и тщательно затертым, вызывает кратковременное свечение.
Чандра вздохнул.
– Хотите, я вам вместо кристаллов люминола вышлю специальный криминалистический фотоаппарат с ультрафиолетовой вспышкой? – предложил он. – Я могу взять его напрокат в Скотленд-Ярде, «Фишер и компания» их регулярно снабжает необходимой химией, вплоть до ролловых дезодорантов, а еще наша лаборатория проводит для них исследования конфиската.
Пожалуй, это было намного лучше и эффективнее, чем люминол, и я не мог на это не согласиться. В общем, послезавтра мне предстояло ехать в Дандолк по двум причинам – забрать вышеупомянутый девайс и заказанный мной автомобиль – «Мини-кантримэн». Раз уж у меня свой дом в этом городе, то и машина лучше пусть будет своя, а не из проката.
Заодно утру нос Фредди с этим его BMW с папочкиного плеча.
В тот день я собирался побыстрее закончить свои дела, так как на вечер планировал пойти в местный паб с оригинальным для Хоулленда названием «У Лепрекона», чтобы посмотреть игру «Ливерпуля» с «Манчестер Юнайтед». Словом, я хотел скоротать вечерок в компании Барта и еще нескольких знакомых. Впрочем, в считающемся пролетарским «Лепреконе» должна была собраться половина хоуллендских болельщиков, а вторая половина собиралась в мажорном, по местным меркам, конечно, конкурирующем с «Лепреконом» пабе «Зеленые рукава». Не скажу, что я такой уж любитель футбола, точнее говоря, до поселения в Хоулленде я, конечно, знал, что такая игра существует, но дальше самого факта существования этой игры мои познания не простирались. Теперь я мог уверенно назвать команду, за которую играет Руни, и знал, что вратарь «Челси» – Петер Чех по прозвищу «Танкист» – легионер и носит танковый шлем. И хоть я так и не стал фанатичным поклонником этой игры, но не имел ничего против того, чтобы поглазеть в хорошей компании на то, как двадцать с лишком здоровых молодых мужчин увлеченно носятся по зеленому полю. Кто-то довольно верно сказал про футбол, что это зрелище для бедных, которые смотрят, как двадцать два миллионера катают по полю мячик.
«Лепрекон» мне нравился больше «Рукавов» по многим причинам. Он был ближе к моему дому, в нем была очень даже приличная кухня, а не только снеки к пиву, здесь бывали Барт и даже суровый Бенджен, а в «Рукава» захаживали Харконен с Кохэгеном.
Вообще, я в последнее время почти не покидал своего квартала, а если и делал куда-то вылазки, то только на юг, к Крайстчерч-роуд. Близость кохэгеновского Гроба меня не смущала. Я пристально изучил стоящий на холме собор, спроектированный Игги, и саму фабрику, а также прогулялся по обширному и частью запущенному кладбищу города. Оно занимало южный склон холма, на котором стоял собор, и простиралось на северные склоны прилегающей части всхолмья, окружавшего город. Довольно долго бродил я и по этому всхолмью, отметив для себя, что там встречаются выходы интрузивных скальных пород, причем не валунами, как этого можно было ожидать, а целыми массивами. Подобная картина была совершенно нехарактерна для Соединенного Королевства в целом, а в Ирландии найти нечто подобное вообще было затруднительно. На первый взгляд камень как камень, ничем не отличающийся от таких же в горах Макгиликадис Рикс, но только на первый взгляд. А на деле они не имели ничего общего: здешние каменные массивы не были результатом давней вулканической деятельности, они были подняты из глубин земной коры уже такими, какими предстали моему взору.
Еще одна загадка Хоулленда, незаметная людскому глазу.
В общем, я собирался в «Лепрекон», который был мне по душе и где мне были рады еще даже до того, как я поменял их старенький телевизор на новую плазменную панель с акустической системой. Мне это обошлось в сущие копейки, а у болельщиков западной части Хоулленда по этому поводу состоялся настоящий праздник. Панель дружно окрестили «Окном дока», и все матчи теперь смотрели на большом экране и в хорошем качестве, а не сгрудившись перед стареньким «Филипсом», похожим на пластиковую урну.
Свои дела я закончил в начале шестого, после чего запросил у компьютера последние анализы онкомаркеров. Я заказал лабораторию ранней диагностики рака и всех своих клиентов бесплатно проверял на онкологию. Слава богу, лепреконы оказались относительно здоровым народом – у моих клиентов хватало запущенных желудочно-кишечных заболеваний, хронических заболеваний дыхательных путей, болезней опорно-двигательного аппарата, но никаких признаков опухолей, слава богу, не встречалось, что еще раз опровергало версию об излучении. Ведь, как известно, любая радиация – прежде всего канцерогенный фактор. Вообще лепреконы оказались на удивление крепким народом: сердечно-сосудистая система у них тоже была в основном в хорошем состоянии, а о том, что существует огромная группа аллергических реакций, в городе вообще, похоже, не знали. Возможно, это было связано с довольно крепкой физической конституцией, подвижным (по сравнению со среднестатистическим англичанином) образом жизни и здоровой в основном местной пищей – привозные продукты питания проходили здесь по части деликатесов, даже столь бесхитростные и распространенные, как консервированные сардины, ветчина, бисквитное печенье или кока-кола.
Да и зачем? При уже отмеченной мной ранее умеренности в еде город не имел недостатка в продуктах питания. Окрестные фермы в избытке производили зерно и овощи, в садах доставало фруктов, а несколько ушлых малых разбили меж двух холмов двухэтажную теплицу, и в самую зимнюю стужу на прилавках всех девяти городских магазинов была свежая зелень и даже клубника. Все домашние хозяйки увлеченно занимались консервацией, в чем я воочию убедился, заглянув на кухню Мэри-Сью. Полагаю, ее запасами консервов можно было бы неделю кормить целую армию.
Небольшие по внешним меркам стада коров и овец давали мясо и молоко. Например, у свояка Барта была сыроварня, и он в этом ремесле не на жизнь, а на смерть конкурировал с маслосыродельным заводиком Кохэгена. Так что мяса и молока, масла, сыра и сливок – к тому же абсолютно экологически чистых – горожанам тоже хватало, особенно с учетом того, что, как я уже отмечал, среднестатистический лепрекон потреблял пищи втрое меньше высокорослого. А уж кур здесь разводили все, и даже в центральных кварталах во дворе можно было увидеть курятник или голубятню. Голубей, к моему удивлению, здесь тоже ели, причем мясо их оказалось неожиданно вкусным. Естественно, что при таких обстоятельствах яичницу с беконом от местных же свиней мистера Пакстера с фермы на Выездном холме мог позволить себе почти каждый хоуллендец.
