– Как поживаете, мистер Фошей? Рад снова вас видеть.
Они обменялись рукопожатиями, Уинстон представил мужчине Иоланду и Джорди.
– Вам понравилась картина? – спросил администратор. – А следующий фильм вы уже видели? «Что забыла дама?» Он о муже-подкаблучнике и о том, как он возвращает себе главенство в семье.
– Ой, да, этот я видел, – простонал Уинстон и посмотрел на Иоланду.
Та, решив, что это уже слишком, вынула из сумки книжку по психологии, чтобы позаниматься в перерыве.
– Он ее бьет, и она тут же исправляется.
Иоланда не обращала на него внимания, выделяя фразы оранжевым флуоресцентным маркером.
Борзый с подозрением оглянулся, чтобы убедиться, что никто не подслушивает, и потянул администратора за рукав рубашки.
– Слушай, забудь пока про Одзу, – прошептал он. – У меня есть идея. «Капитан Хруст – кинофильм».
Менеджер вскочил, прикрыв в изумлении рот рукой.
– Господи, это гениально!
Теперь уже Уинстону пришлось шикать.
– Успокойся, йоу. Один парень, который пишет для газеты, работает над сценарием. Если ты заинтересован, дай мне знать.
Когда администратор ушел, Иоланда сказала, не отрываясь от своего занятия:
– Ты рассказываешь о своей идее всем белым, которых только знаешь. Кто-нибудь у тебя ее украдет.
– Знаю, но мне все равно. Я просто хочу, чтобы этот фильм сняли. Посмотреть на экран и сказать: «Йоу, это была моя идея».
– А разве не лучше посмотреть на экран и сказать: «Это была моя идея, и я заработал на ней кучу денег»?
– Поэтому ты пойдешь в колледж. Тебе придется приносить деньги в семью.
– Вот блин.
Уинстон положил голову ей на колени.
– С чем ты вообще возишься?
Иоланда постучала пальцем по заголовку главы: «Психология восприятия. Гештальт».
– И что это? – спросил Уинстон.
– Это дисциплина, исследующая, почему мозг воспринимает вещи определенным образом. Например, почему некоторые цвета вызывают у нас специфические эмоции.
Хитро улыбаясь, Уинстон обхватил рукой ее грудь и спросил:
– Вроде как почему твои округлости мне так нравятся?
– Что-то вроде, да.
– А кто такой этот Г. Штальт?
– Ге-штальт. Одним словом.
– Ге-штальт.
– Гештальт – это теория восприятия. Когда мы видим нечто, разделенное на части, то склонны видеть его как единое целое, не отдельные куски. Вот заказываешь ты, например, большую пиццу и видишь круг, а не шесть треугольников.
– Восемь.
– Не важно сколько.
– Как когда я смотрю на маленькие бугорки вокруг твоего соска, то вижу окружность?
– Точно.
Уинстон начал распускать руки, и Иоланде пришлось локтем отодвигать его от себя. Когда в зале погасли огни, он откинулся назад и закурил сигарету.
– Знаешь, чем бы я занялся, если бы пошел в колледж?
– Чем?
– Космосом.
Инес трусила по Второй авеню к школе Парк-Ист. День выдался долгий. Ее блузка липла к потной спине. Ноги ныли от бесконечного хождения от участка к участку. Она вошла в двести вторую комнату вся взвинченная. Убрала с лица прилипшую прядь и посмотрела на часы: 10.35. Черт, опоздала. Она поклялась, что не допустит вброса бюллетеней на этих выборах. Повтору Большой подтасовки 1977 года не бывать, не в этот раз.
В классе находились еще четыре человека. За учительским столом, на котором лежала небольшая стопка оставшихся бюллетеней, сидели глава избирательной комиссии и помощник. Прямо перед ними, за ученическим столом, примостился один из подручных Джермана Джордана. В дальнем углу класса рассеянно крутил глобус Бендито Бонилла, все еще в полицейской форме.
Председатель, невысокая женщина, примерно тех же лет, что и Инес, в брючном костюме лимонно-зеленого цвета и бусах черного жемчуга, взяла бюллетень и произнесла:
– Колетт Кокс.
Помощник, вероятно, ее муж, поставил карандашом палочку в протоколе подсчета и отозвался:
– Колетт Кокс, – он оттянул ворот своей футболки. – Hace calor, coño. Долбаная жара.
Инес присела рядом с джордановским лакеем.
– Джерман Джордан.
– Джерман Джордан.
Карандаш помощника сломался, вызвав долго несмолкавшее эхо. Пока клерк отходил к точилке, Инес воспользовалась перерывом.
– Извините, как вас зовут?
– Лурдес Молина.
– Мисс Молина, могу я запросить предварительные данные подсчета на текущий момент?
– Вам придется подождать окончательных результатов.
Прихвостень Джордана сгорбился над своим листком бумаги, как вредный отличник, который не хочет, чтобы у него списывали. Инес сделала вид, что изучает свои ногти, невинно насвистывая, и резким движением выхватила у него документ. Это был официальный листок подсчета, почти целый, не хватало нижнего правого угла, который остался у противника. Инес пробежалась по колонкам. Тут вернулся помощник председателя, и подсчет возобновился.
– Уинстон Фошей.
– Уинстон Фошей.
Похоже, в гонке два лидера. Она быстро подсчитала голоса. Так, секундочку.
– Уинстон Фошей.
– Уинстон Фошей.
Опля…
Джерман Джордан.
– Джерман Джордан.
Инес вернула листок приспешнику и вынула из сумки толстую ксерокопию книги «Избирательный закон штата Нью-Йорк: правила и установления».
– Джерман Джордан.
– Джерман Джордан.
– Уинстон Фошей.
– Уинстон Фошей.
Борзый не выигрывал, но отставание было минимальным. Инес посмотрела на учительский стол. Стопка бюллетеней таяла. Осталось только пять или шесть штук, рядом лежала стопка запечатанных конвертов удаленного голосования.
– Вильфредо Сьенфуэгос.
– Вильфредо Сьенфуэгос.
– Марго Теллос.
– Марго Теллос.
Конверты напомнили ей про встречу Уинстона с избирателями, направляющимися в «Райкерс», про тюремные нары в роли политической трибуны.
– Уинстон Фошей.
– Уинстон Фошей.
Но даже если все оставшиеся бюллетени будут поданы за Уинстона, для победы этого недостаточно. Однако Инес не была уверена, что Джордан наберет больше половины. Она торопливо листала книжку в поисках условий для второго тура.
