— Анетта, — сказала Гильда.
— Что, Гильда?
— Ты в самом деле хочешь заехать на пожарную станцию распилить браслеты?
— Да, — ответила Анетта. — Они врезались, и мне больно.
— Мне кажется, ты не очень хорошо провела этот разговор.
— Почему это? Почему я не могла обзывать ее, как мне вздумается? И его тоже. Дрянные людишки!
— Потому что они могут рассказать Спайсеру насчет Эрни Громбека и всего прочего. Ты же не хочешь этого?
— А я отопрусь, — возразила Анетта. — Смотри, какие желваки вспухли. Это они не просто натирают, но у меня еще аллергия на металл. Спайсер, наверно, получил их от нее, а она их вымочила в каком-нибудь колдовском вареве. В моче своего благоверного. Или в своей. Могу поспорить, они принадлежат к изуверской секте.
— Успокойся, Анетта. Так можно навредить ребенку. Может, лучше отвезти тебя к Спайсеру?
— Нет. На пожарную станцию. И поскорее.
— Как-то мне это все не нравится, — вздохнула Гильда. — Совсем не нравится. Ни к чему тебе, чтобы такие люди, как Марксы, были твоими врагами.
— Друзьями они мне тоже не нужны, — ответила Анетта. — Наплевать на них. Что они могут сделать?
— Ты помнишь, я тебе рассказывала, как Спайсер пригласил меня третьей к ним с Марион? — спросила Гильда.
— Да, Гильда. Помню.
— Готова поклясться, что тут где-то была пожарная станция. Куда она могла подеваться? Ну так вот, я тогда пошла к ним.
— Ах да?
— Не говори таким упавшим, тусклым голосом, — попросила Гильда. — Все это было сто лет назад. Спайсер и я, мы, ну понимаешь, когда тебя не было дома или когда собирались гости и ты хлопотала на кухне, мы с ним заваливались по-быстрому в прихожей под шубами, была такая привычка. И всегда по-быстрому, Анетта, потому что Спайсер, он такой. Меня очень возмущало, когда ты говорила, что ты так плоха в постели, потому что на самом деле это все Спайсер, у него нет природного сексуального инстинкта. Если ты лежишь и думаешь, что бы подать на завтрак, это потому, что он в это время вспоминает страницы из руководства по сексу. Было как раз наоборот: это Спайсер и я пригласили Марион. А когда мы сошлись со Стивом, этому настал конец; и Спайсер все равно уже был больше заинтересован в Марион, чем во мне. Так всегда оборачивается любовь втроем: просто образуется другая пара. И на том между мной и Спайсером было все кончено. Не скажу, чтобы я убивалась, но неприятно все-таки было.
— Пожарную станцию закрыли, — сказала Анетта. — Видишь, вместо нее теперь продажа садового инвентаря. И к лучшему, наверно, а то бы я, пожалуй, попросила их перерезать мне горло.
— Миссис Хоррокс?
— Да. Кто это?
— Простите, я, кажется, вас разбудила?
— Нет, я просто немного сонная. Подруга дала мне таблетки, называются «легкий сон». Я многовато приняла. С кем я говорю?
— Прошу прощения, разве я не представилась? Амелия Харди, с телевидения, из программы Опры Уинфрей. Я редактор. Нельзя ли нам с вами немного потолковать перед завтрашней передачей?
— Завтрашней? Я думала, она еще не скоро.
— Мы же вас оповестили по почте.
— Но я в последнее время не всегда вскрывала свою корреспонденцию.
— Как творческая личность вы имеете на это полное право. Не важно. Передача состоится завтра, ваш издатель дал согласие, у нас тут все готово, мы вас ждем, вот только нужно предварительно немного потолковать с вами.
— Знаете что, не могла бы я позвонить вам через полчаса? Я вам позвоню в… сейчас который час, четверть четвертого?…попозже. В четыре часа ровно. Вы не уедете?
— Разумеется, нет. Я буду ждать вашего звонка.
— Отлично! «Легкий сон», надеюсь, к этому времени выветрится.
— Давайте лучше в четыре тридцать, ладно? — предложила Амелия Харди. — Я сама иногда принимю «легкий сон». Я на него молюсь. Но это довольно сильнодействующее средство.
— Венди, можно мне поговорить со Спайсером? У меня срочное дело.
— Он на совещании, миссис Хоррокс.
— А нельзя его вызвать?
— Я бы не рискнула и пробовать. Совещание с «Британскими железнодорожными линиями», — пояснила Венди. — Вы ведь знаете, обсуждается крупный контракт, они нас так выручили! У меня тут Джейсон и Сюзан. Сюзан, хочешь поговорить с мамой?
— Привет, ма.
— Что это вы делаете в конторе? — удивилась Анетта. — Я думала, вы оба дома, сидите по своим комнатам.
— Папа повезет нас в Излингтон на кукольное представление, — объяснила Сюзан. — Джейсон просился в Тауэр смотреть подземелье, а мне хотелось в зоопарк, но папа сказал, что картины пыток — неподходящее зрелище, а зоопарк — это кошмар, и остались только куклы. Если б знать, лучше бы дома остаться.
— Почему же вы мне не сказали?
— Мы хотели, но ты спала. Папа вдруг звонит и говорит: привет, поехали, — ну, мы и поехали.
— Почему ты зовешь его папой, а не Спайсером, как всегда? — спросила Анетта.
— Он сказал, что так ему бы хотелось. Это более посемейному. Только я все время забываю. Спайсер, то есть папа, сказал, что мы не будем болтаться у тебя под ногами, ты сможешь отдохнуть, если понадобится. Ничего, что мы уехали? Оставили тебя, не сказались. Но понимаешь, ты так крепко спала. И выглядела так красиво, спокойно. Ты, между прочим, не плакала, когда засыпала?
— Нет.
— А то мне показалось, — сказала Сюзан. — Наверно, просто от беременности лицо опухает, так и должно быть. Ты стала похожа на гриб.
— Спасибо за комплимент. Мне кажется, со мной все в порядке. А что это за кукольное представление?
— Не знаю. Что-то детское, образовательное. Меня это не особенно соблазняет. Наверно, для маленьких, со всякими там духами деревьев и прочей бурдой; как важно понимать друг друга и что надо делать, если родитель вздумает тебя щупать где не надо. Джейсон, конечно, будет отплевываться до самого финала. Но все-таки приятно, когда папа нас куда-нибудь водит. Нечасто случается.
— Мы же на днях ходили вместе на Бадди, — напомнила Анетта.
— Бадди Холли — это каменный век, — сообщила Сюзан. — А мы теперь ближе к кровавому средневековью, к «Голосам предместий», в таком духе. Но все равно, побуждение у вас было доброе. Спасибо, дорогая родительница.
— Можно мне поговорить с Джейсоном? — попросила Анетта.
— Вряд ли, — ответила Сюзан. — Он пробует рисовать картинки на Вендином компьютере.
— Передай ему мой привет.
— Он тебе тоже шлет привет. Ты не волнуйся, ма. Джейсон не замкнутый, он просто очень любит компьютеры. Здравствуйте, доктор Маркс. Папа еще не освободился от «Британских железных дорог», но должен выйти с минуты на минуту. Пока, мам, я должна идти.
