— Боже мой, Гильда!
— Ну, что опять?
— Мне только что приснился очень странный сон.
— Но ведь уже день.
— С утра меня ужасно тошнило, и я обессиленная пошла и снова легла в постель.
— Тебя вообще почти не тошнило по утрам. А теперь уже такой срок, когда это не может начаться, — сказала Гильда.
— Не знаю. Я поругалась со Спайсером, и меня жутко рвало. Не то чтобы поругалась, но поговорили по душам. Он, оказывается, ходит к даме-психотерапевту, и она обратила его в астрологическую веру.
— Вот оно что, — сказала Гильда. — Зато хоть не любовница. Говорят, психотерапия взбаламучивает все со дна души. Поэтому он ходит такой раздраженный.
— Она, кроме того, еще и гомеопат. Исцеляет его сознание, составляет его гороскоп, и мой заодно, и дает ему крупинки от давления.
— Стив что-то такое говорил насчет давления у Спайсера, — сказала Гильда. — Я думаю, все правильно. Но не очень-то приятно, наверно, что ему во всем помогает другая женщина.
— Да, не очень, — ответила Анетта.
— А как крупинки, действуют?
— Спайсер говорит, что да.
— Все-таки кое-что, — сказала Гильда. — Но будь осторожна, Анетта. Психотерапевты считают, что все болезни вызываются стрессом, а стресс вызывается женой, поэтому, чтобы излечить пациента, надо избавиться от жены.
— Мне кажется, ты слишком упрощаешь.
— Я бы ни за что не позволила Стиву лечиться у психотерапевта.
— Спайсер у меня не спрашивается.
— Что верно, то верно. Так о чем был сон?
— Мне снилось, будто мы с ним подрались и он укусил мне плечо.
— Как вампир?
— Скорее как в пароксизме страсти, — уточнила Анетта. — Мне стало больно, и я проснулась. Ой, вот это да!
— Что случилось?
— У меня действительно укус на плече. Болит. Должно быть, Спайсер и вправду укусил меня ночью. Прости, Гильда.
— Ради Бога, — ответила Гильда. — Не стесняйся. Но хорошо ли это для ребенка, так много секса? Увидимся сегодня вечером в клинике. А теперь, если позволишь, я вернусь к моему тосту с маслом.
— Алло! Анетта?
— Здравствуй, ма.
— У тебя все в порядке?
— Все отлично.
— Что сказали в клинике?
— Что все идет согласно плану.
— Мне показалось в понедельник, что у тебя немного отекли запястья. Врачи об этом ничего не говорили?
— Врачи обратили внимание, — ответила Анетта. — Они в клинике очень внимательны. Но нашли, что припухлость в пределах нормы. Так что, пожалуйста, не беспокойся, ма, все будет отлично.
— А как Сюзан? Ты достаточно бываешь с ней? Она больше не сидит надувшись у себя в комнате? Тебе надо с ней гулять, водить ее куда-нибудь. Матери и дочери вполне могут поддерживать добрые дружеские отношения. Нельзя, чтобы она чувствовала себя заброшенной даже еще до рождения маленькой.
— Я вполне сознаю это, ма. Но Сюзан прекрасно умеет довольствоваться собственным обществом. И кроме того, у нее масса друзей на нашей улице.
— А маленький Джейсон? Не забудь о Джейсоне. Я заметила, он склонен держаться особняком. Нельзя сказать, чтобы он был общительный ребенок.
— У него новый друг по имени Томми. Они запираются у Джейсона в комнате и играют в компьютерные игры.
— Томми? Что за мальчик?
— Вполне милый, — ответила Анетта. — Тихий такой.
— Не пользуйся этим, Анетта. Нехорошо, чтобы между детьми устанавливались эмоциональные личные отношения.
— Не думаю, что они у них такие уж эмоциональные, — сказала Анетта.
— Как ты можешь знать, если эта парочка запирается? И что за игры? Ты проверяла? Я слышала, они бывают самые неподходящие. Впрочем, сейчас модно так воспитывать детей — методом «не прикладая рук». А как поживает мой милый зять? Последний раз, когда я его видела, он казался слегка взбудораженным. Ты не должна позволять, чтобы он был с тобой так груб. Но в тот же вечер он мне позвонил и разговаривал очень мило и по-настоящему тепло. Он славный человек, Анетта. Надеюсь, ты его ценишь. Хорошего мужа найти нелегко.
— Я знаю, ма.
— Дело в том, что мужчины иногда бывают не в своей тарелке во время беременности жен. Когда я носила тебя, твой отец завел роман.
— Это я тоже знаю, ма.
— После этого эпизода наш брак худо-бедно, но устоял, хотя к прежнему мы так и не смогли вернуться. Дети таких вещей, естественно, не замечают. Мы с отцом всегда выступали сплоченным фронтом. И я бы сейчас не заговорила об этом, Анетта, если бы не беспокоилась насчет вас со Спайсером. Я бы ни за что не хотела, чтобы тебе пришлось пережить то же, что выпало на долю мне.
— Ей-богу, ма, тогда, в понедельник, это был исключительный случай, — заверила ее Анетта. — Нельзя же требовать от Спайсера, чтобы он всегда был душой общества. И с моей стороны было очень глупо забыть, что он теперь больше не пьет кофе.
— Тебе тоже не следует теперь пить кофе, Анетта, — сказала ее мать. — Это вредно для ребенка. Да и для тебя самой. Меня иногда просто поражает твой эгоцентризм. Но ты и маленькая такая была: что Анетта захочет, то вынь да положь. Спайсер, я думаю, для того и перестал пить кофе, чтобы показать тебе пример.
— Наверно, так оно и есть, ма, — согласилась Анетта. — У нас все в порядке, честное слово. Не беспокойся.
— Анетта, ты чего не звонишь?
— Привет, Гильда. Так как-то. Занята была.
— И в клинику не приходила.
— Да, — сказала Анетта. — Я просто выдохлась. Не хотелось, чтобы врачи обратили на это внимание.
— У тебя голос совсем упавший.
— Да нет, я в порядке.
— Неправда, — сказала Гильда. — Я слышу по голосу.
— Гильда, ты никому не расскажешь, что я тебе тогда говорила? Ты ведь понимаешь, это предназначалось только для твоих ушей.
— Еще бы я не понимала, черт подери, что это только для моих ушей! Что произошло?
— К чему эти избыточные эмоции?
— Ты типичная англичанка!
— Можно подумать, что ты не англичанка.
— Но я этого не ощущаю, — сказала Гильда. — Я от рождения человек посторонний. А тебе обязательно надо быть в гуще. Чтобы тебя считали своей.
— Гильда, действительно, ну почему я тебе не звонила? Для меня такое облегчение — говорить с тобой. Ты меня смешишь. Просто у меня в голове все время какая-то каша.
— Поэтому ты и лечишься у психотерапевта. Скоро все наладится.
