Нора глянула на нее холодно, заметила, как Кэрол рассматривает тетушку. На миг они встретились взглядами. На Джози было просторное платье цвета морской волны, в котором она казалась истинной горой, волосы растрепаны, лицо мокро от пота, улыбка до ушей.
— Выпейте с нами джина, — предложила она Кэрол. — А может, хотите водочки опрокинуть?
— Нет, спасибо. Мне правда нужно идти.
— Нора, я тебе уже заказала, на стойке ждет, — сказала Джози. — Ох уж эта жара!
Она зашаркала в бар. Нора кивнула Кэрол и пошла наверх в свой номер. Перед тем как присоединиться к тетушке в баре, она приняла холодный душ. Перспектива выпить джина каким-то образом придала ей сил, особенно если добавить каплю тоника, а потом поесть. Но после обеда, подумалось ей, она уломает тетушку оставить ее на несколько часов в номере одну и немного поспит, пока не началось очередное ночное бедствие.
Под конец обеда официантка Мерсе, подав десерт и подлив обеим белого вина, показала Норе на дверь. Она отвела ее по узкой скрипучей лестнице в цокольный этаж. Потолок в коридоре, где они шли, был низок, а краска на стенах вспучилась. Было холодно и чуть сыро, но запах плесени показался Норе освежающим. Они протиснулись за штабель картонных коробок, достигавший потолка, после чего Мерсе открыла дверь справа и зажгла свет. Нора увидела каморку, похожую на тюремную камеру, с одинокой кроватью и крошечным зарешеченным окошком под самым потолком в дальней стене. Свисала лампочка без абажура. Постель была застелена, и простыни сверкали белизной в слепящем свете, лившемся с потолка. Мерсе вышла из комнатки, пересекла коридор и распахнула дверь — ванная. Воздух там был еще более влажный и тоже отдавал плесенью. Внутри стояла старая ванна с пластмассовыми вентилями на кранах, сбоку свисала душевая лейка. Имелись и унитаз, и умывальник. И еще одно оконце с решеткой. Мерсе посмотрела на Нору и жестом дала понять: мол, не ахти что, но если угодно — милости просим. Ей удалось пояснить по-английски, что доплачивать не надо. Нора с готовностью закивала. В кармане у Мерсе была связка ключей, она перебрала несколько, пока не нашла нужный. Сняла ключ с кольца, протянула Норе, и они вернулись по коридору и лестнице в холл.
После обеда Нора оставила Джози в баре, отнесла в цокольный этаж сумку и туалетные принадлежности, вернулась и сказала тетушке, что ей выделили отдельную комнату, она устала и хочет спать. Джози явно собиралась обидеться, но Нора не дала ей на это времени. Развернулась и исчезла. Шанс провалиться в сон и выспаться принес ей такое облегчение, что все остальное потеряло значение. Спустившись в каморку, она закрыла дверь, разделась и восхитилась чистотой накрахмаленного постельного белья. Погасила свет и постаралась потянуть соскальзывание в сон, насладиться одиночеством и перспективой скорого благодатного сна.
Проснувшись, Нора догадалась, что уже утро. В оконце настойчиво струился слабый свет, но звуков не было вовсе. Она подумала, что не спала так крепко с тех пор, как вышла за Мориса и начала делить с ним постель. Похожие муки от недосыпа она испытывала после вторых родов. Младенцем Айна ночи напролет плакала. Орала, сколько бы ее ни кормили, ни брали на руки и ни меняли пеленки. Однажды Нора захватила двухдневный запас продуктов и без предупреждения отвезла Айну к матери, Фиону оставила на Мориса и, не слушая суетливых материнских протестов, поднялась в свою девичью комнату и проспала мертвым сном часов двенадцать-четырнадцать. Впервые в жизни она тогда проснулась вот так, как сегодня, — после глубокого ночного забытья, всепоглощающего, счастливого.
Нора чувствовала бодрость, предвкушала предстоящий день. Приняла холодный душ. Взглянув на часы, обнаружила, что еще только пять. Она надела купальник, сверху платье, влезла в босоножки и затолкала в сумку полотенце и кое-какое белье. Тихо, крадучись, она покинула отель, понимая, что любая встреча может разрушить очарование рассвета.
В свете раннего утра она боковой улочкой дошла до пляжа, что прятался за церковью и был потише других. Ее удивили встречные прохожие — несколько человек явно направлялись на работу. Впереди показалось море под бледным утренним небом. Нора свернула к эспланаде, двинулась мимо выкрашенных в белую краску зданий с темно-синими ставнями.
В угловом кафе хозяин поднимал металлические щиты. Он буднично поздоровался, словно знал ее. Искупавшись, она вернется и посидит за одним из столиков, что хозяин, наверно, выставит наружу, в отель же возвратится не раньше десяти, когда Джози обычно спускается к завтраку.
Большие машины ровняли прибрежный песок, чтобы днем пляж предстал во всем совершенстве. Мужчины устанавливали солнечные зонты и лежаки. С моря еще задувал прохладный ветерок — напоминание о ночи; вода оказалась холоднее, чем ожидала Нора, и волны были выше, чем в прошлые дни. Волна устремилась к ней, и Нора, поднырнув под нее, выплыла, покрывшись гусиной кожей.
Закрыв глаза, она неторопливо поплыла дальше, миновала место, где разбивались волны. Перевернулась на спину и замерла, чувствуя, как начинает припекать солнце. Она ощущала и усталость, и негу, но рассветная энергия еще не покинула ее. Нора решила пробыть в воде как можно дольше, пока подчистую не израсходует этот запас бодрости. Ей было ясно, что подобное утро может не повториться — и это нежное солнце, такое ласковое и мирное, и это море, столь гостеприимное, и обещание долгого дня, а дальше — ночи, которую она вновь проведет одна, и никто и ничто не нарушит ее сна.
* * *
В последние дни отпуска Джози утихомирилась, а ее рассказы стали интереснее. Нора любила свою постель в цокольном этаже, хотя душ предпочитала принимать в ванной при номере Джози. Она купалась по нескольку раз в день, радуясь, что купальник быстро высыхает на солнце. Они с Джози не скупились на шезлонги и солнечные зонты. Джози без устали обсуждала всех, кто проходил мимо. Однажды они нашли рынок, где Нора купила дешевую одежду и подарки для всей родни.
Она рассматривала здания на улицах между отелем и пляжем, гадая, кто в них живет и как, прикидывая, какой бы выбрала дом, если бы здесь жила. В эти последние дни она представляла, как идет на работу в красном пальто и с зонтиком наготове. Все это казалось ей бесконечно далеким и чуждым.
Накануне отлета она купила официантке Мерсе флакон дорогих духов в знак благодарности за свое спасение.
* * *
Домой она прибыла к ночи. Мальчики легли спать, и она постаралась не разбудить их нечаянным шумом. Фиона ушла на танцы, и Айна была одна. Норе почудилось, будто что-то стряслось, но потом, когда она быстро распаковала наверху вещи, ей показалось, что дело лишь в том, что она отвыкла от дома. Однако мысль о том, будто что-то неладно, не отступила, и Нора спустилась и спросила у Айны, не случилось ли чего, пока ее не было.
— Только то, что Конора перевели в класс В, — ответила Айна.
— Класс В? Кто перевел его в класс В?
— Брат Херлихи, его и еще двоих.
— Кого именно?
Айна назвала имена мальчиков, Нора знала обоих; они, как и Конор, числились среди лучших в классе А.
