Но нынешний период был отмечен явным ослаблением напряжения в семейном полку, так что затея с развлечениями обещала пройти гладко. Аня захватила с собой скрипку и хотела сыграть, правда без сопровождения, пьесу Леклера
[24], которую разучивала к экзамену за четвертый класс, а ее дед был намерен исполнить allegretto con moto – меланхоличное аллегретто – из первого альбома «Миниатюрных пасторалей» Фрэнка Бриджа
[25]. Обещаны были также стихи Теннисона
[26] и Кэрол Энн Даффи
[27], а Эмми собиралась продемонстрировать искусство телепатии.
– Итак, – спросил Мартин, – кто первым продолжит наш веселый вечер?
– Срань господня! – воскликнула вдруг Сара, и это было определенно не то выражение, которое кому бы то ни было дозволялось произносить в этих стенах.
А потому все одновременно повернулись сначала к ней, а потом в сторону французского окна, за которым вдруг вспыхнул свет электрического фонарика, высветив нежданного гостя – высокого чернокожего человека в черной шерстяной шапке и с торчащей, словно выставленной напоказ, густой окладистой бородой с сильной проседью. Незнакомец был одет в длинное черное пальто, из-под которого выглядывали камуфляжные штаны и здоровенные черные ботинки. Он смотрел на сидевших в комнате людей с таким любопытством, с каким дети смотрят на зверей в зоопарке. А может, это они на него так смотрели?
– Господи, а это кто такой? – вырвалось у Гевина.
– Не имею ни малейшего понятия, – спокойно ответил Мартин. В голосе его слышалась, пожалуй, скорее заинтересованность, чем удивление.
– Это что, ваш сосед? – спросила Софи.
– Какой там, к черту, сосед? Нет, конечно! – рявкнул Гевин.
– Разве я задала такой уж глупый вопрос? – обиделась Софи.
И Лео, желая утешить жену, погладил ее по спине. Он уже не раз пытался выступить в защиту Софи, когда его брат позволял себе всякие грубые выходки и высказывания, и никогда ничем хорошим это не кончалось.
– Неужели кто-нибудь собирается впустить его в дом? – спросил Лео.
– Вряд ли, – промолвила Мэдлин. – Мне кажется, он не относится к тому типу людей, которых я хотела бы видеть у себя дома.
Незнакомец дважды постучал по стеклу – неторопливо, но настойчиво.
– А также, – прибавил Мартин, – он вряд ли относится к тому типу людей, которых ты хотела бы видеть у себя в саду. – Этот человек был ему явно не знаком, хотя в свое время ему доводилось иметь дело со многими весьма эксцентричными и непредсказуемыми людьми, обладавшими чрезвычайно сложным характером; одни были его пациентами, а другие – членами семьи того или иного пациента. Случалось даже, что ему открыто угрожали. Нейрохирургия – занятие рискованное, а пребывающие в отчаянии люди почему-то не слишком хорошо воспринимают данные статистики.
– Вообще-то, немного страшно, да? – Над подобной формой вопроса Аня трудилась несколько последних месяцев, не желая показаться ни чересчур самоуверенной, ни беззащитной.
– Ничего страшного, все хорошо. – Софи погладила девочку по голове. – Этот человек, наверное, просто замерз и хочет есть.
– А дедушка собирается его прикончить, – заявил Дэвид таким тоном, словно подобное намерение было всем очевидно и комментариев не требовало. Кстати, именно такие высказывания Дэвида вызывали у Лео серьезные опасения в том, что его сын значительную часть своей взрослой жизни будет вынужден провести в учреждениях для душевно– больных.
– Давайте все-таки выясним, чего он хочет, – сказал Мартин и поднялся.
– Только сюда его не впускай, – быстро предупредила мужа Мэдлин, но он возразил:
– А разве лучше просто сидеть и смотреть на него? Сколько мы так просидим?
– Тогда, может, стоит вызвать полицейских? – предложила Мэдлин.
– И что мы им скажем? – повернулся к ней Гевин. – Что какой-то чернокожий проник в наш сад, подошел к окну и постучал?
– Ну что ж, поскольку ни одной стоящей идеи так и не появилось… – И Мартин, повернув ключ в замке, рывком распахнул дверь настежь. Внутрь тут же ворвался ледяной снежный вихрь, и с каминной полки с легким стуком прямо в дровяную корзину свалилось несколько фотографий в рамках.
– Итак, сэр, чем мы можем вам помочь?
– А вы не хотите сперва пригласить меня войти? – слегка задыхаясь, тенором спросил бородатый мужчина. Все члены семейства были уверены, что услышат тринидадский акцент или говор «хакни», но у незнакомца акцент был совсем иной, причем абсолютно неясного происхождения.
– Вообще-то, я этого делать не собирался.
– Но погода уж больно гнусная, да и пришел я издалека.
– Мне совсем неинтересно знать, откуда вы пришли, – возразил Мартин. – А вот узнать, что вы делаете в моем саду, я бы хотел.
– Не очень-то вы гостеприимны в такую холодную ночь.
– По-моему, при сложившихся обстоятельствах я и так проявил достаточное гостеприимство, – пожал плечами Мартин.
– Нет, это становится даже интересно! – пробормотала Сара.
– Да все лучше, чем слушать, как Лео снова начнет читать своего Шеймаса Хини
[28], черт бы его побрал, – сказал Гевин достаточно громко, чтобы Лео непременно услышал.
– Вам что, деньги нужны? – спросил Мартин у незнакомца.
– Я просто надеялся на обыкновенное гостеприимство.
– Да впусти ты этого парня! – сказал отцу Гевин.
– Гевин, ради бога! – в ужасе прошептала Мэдлин, но Гевин продолжил:
– Налей ему бренди и угости сладким пирожком – пусть немного согреется, а потом пусть чешет отсюда и веселится где-нибудь еще. В духе, так сказать, рождественской ночи.
– Гевин, – попытался остановить его Лео, – я совсем не уверен, что это хорошая идея…
А его дочь Аня тут же придвинула свой стул поближе к матери и белочкой свернулась у нее под боком, обретя надежную защиту.
– Ладно, на пять минут, – сказал Мартин и впустил незнакомца.
