Милли поразило, что такая крошечная пуля может заставить ее испытать тряску как в карете, запряженной четверкой. Хотя даже на свет ей было смотреть больно, она знала, что должна увидеть Кристофера, чтобы поверить, что он действительно тут. Что это действительно происходит. Что он признавался в любви.
Она медленно моргнула. Мысли путались, словно ей дали снадобье, от которого все напоминало золотой сон. В том числе рыжие волосы мужчины, уставившегося на нее так, как будто она, или он, или они оба потеряли рассудок.
Он произносил ее имя, и в этом шепоте она услышала отголоски красоты, наполнявшей ее сердце.
Было больно поднять руку, но ей хотелось прикоснуться к его лицу. Он перехватил ее руку на полпути и уткнулся твердым подбородком в ее ладонь. Прижал ее пальцы к губам.
— Я не собиралась тебя покидать, — заверила его она. — Я слишком сильно тебя люблю, чтобы дурацкая пуля нас разлучила.
Твердый подбородок задрожал в ее ладони, лед в этих светлых глазах растаял и превратился во влажный океан эмоций. С вырвавшимся из глубины груди рыданием Кристофер опустил голову и уткнулся в ее плечо, силясь совладать с дыханием.
Милли прижала его голову к себе, закрывая глаза, чтобы насладиться его близостью. Он пришел за ней. Он победил страх и боль, растопил сковавший сердце лед. Это возможно? Счастливый исход для двух таких душ, как они?
— Ты серьезно это обещал? — спросила она, уткнувшись в его мягкие волосы.
Он засопел ей в плечо.
— Ты имеешь в виду дорогую мебель?
— Нет. — Она попыталась засмеяться, но от этого тупая боль в боку сделалась острой и жгучей. — Нет, — снова сказала она, на этот раз гораздо тише. — О том, что дашь Якобу и мне свою фамилию. Кристофер Арджент, ты женишься на мне?
— Мне надо было это предложить тебе в тот момент, когда мы встретились.
— И мне не потребуется получать еще одну пулю, чтобы ты сказал, что любишь меня?
Он отстранился достаточно далеко, чтобы посмотреть на нее сверху вниз и прямо в глаза.
— Я люблю тебя, Миллисент Ли Кер, — клятвенно произнес он.
— Хорошо. Но не забывай, что ты сказал о мебели. — Ее дыхание стало глубже, будто сон снова овладевал ею. Ее голос был мечтателен и легок. Все было золотым и прекрасным. — О, любимый, и предупреждаю, наша свадьба тоже будет непристойно дорогой.
Она вновь блаженно погрузилась в мягкие объятия целительного сна, но не раньше чем он исполнил ее самое заветное желание.
Оказалось, что он тихий и низкий со скрипучими нотками едкой иронии. И все же это был самый красивый звук, который она когда-либо слышала или могла бы надеяться услышать. Однако она все же надеялась, что в ближайшие годы ей еще не раз удастся его вызвать.
Смех Кристофера Арджента.
