С легкой улыбкой она внимательно посмотрела ему в глаза. Они были ледяные, и не только из-за цвета. От них исходил холод ледника. Очарование и доброжелательность согревали легкий изгиб его твердо очерченного рта, но при взгляде в эти глаза возникало ощущение бесконечной Арктики. Мрачной и пустой.
Внезапно она почувствовала, что озадачена и даже немного сбита с толку.
— Боюсь, мне так ничего и не пришло на ум, — призналась она, удивляясь тому, как у нее перехватило дыхание, когда он отпустил ее руку.
Казалось, он довлеет над ней, умышленно привнося угрозу в безобидную ситуацию. Может, он волк в овечьей шкуре? И хотя он был светлокожим и светлоглазым, от него исходили токи тьмы. Словно он влачил за собой мрачные тени на случай, если ему понадобится их защита.
Тем не менее Милли была практически уверена, что можно было по пальцам одной руки пересчитать тех, кому не требовалась защита от него. И хотя по ее телу разливалось тепло, по коже пробегал озноб, который она всячески старалась не замечать.
— И как, вы говорили, вы оказались здесь? — спросила она.
Учтивость сменилось сконфуженным выражением, совсем не подходившим его брутальному лицу.
— На самом деле меня пригласила подруга одного моего друга, я позабыл ее имя. Она довольно высокая, блондинка. Выглядит моложе своего возраста, но при этом она старше, чем утверждает. — Он подмигнул ей, и его глаза, казалось, излучали очарование. Еще не улыбка, но ее предвестье.
— О, вы имеете в виду Гертруду? — спросила Милли.
— Да, именно ее, — кивнул он и равнодушно оглядел толпу, словно бы ища ту леди. — Моего друга зовут Ричард Свивеллер, вы его знаете?
Милли покачала головой.
— Боюсь, что нет.
Он пожал гигантским плечом, отчего всколыхнулся его парадный сюртук.
— Неважно. Ведь все эти частные вечеринки отнюдь не для встреч близких друзей?
Милли окинула быстрым взглядом толпу в сотню или около того танцоров и веселящихся в разной стадии опьянения и разгула.
— Думаю, все зависит от того, какой смысл вы вкладываете в это понятие, — иронично заметила она.
И вновь раздался этот смех. Будто бы идущий из глубин доисторической пещеры. Уместный скорее в мрачных джунглях, чем в английском бальном зале.
— Не соблаговолите ли тур вальса, мисс Ли Кер? — Он подошел на шаг, вторгнувшись в ее пространство, нависая над ней стеной жара и мышц.
Милли заколебалась. Не потому что испугалась, а потому что сильно засомневалась, какой, черт возьми, танцор из мужчины такого роста и габаритов, да к тому же — она опустила взгляд — с такими громадными ступнями.
Она боялась, что стоит ему хоть раз наступить своей ножищей ей на ногу, и перелома ступни ей не миновать.
— Я легкими шагами, — словно читая ее мысли, пробормотал он.
Она подняла взгляд и посмотрела в эти тревожащие душу глаза. Ни чувств, ни эмоций как таковых в них не было, лишь слабый огонек. А удовольствия… или сожаления, разобрать она не могла.
Но боже, как же он привлекателен!
— Подумайте, на что идете, — поддразнила его она. — Танец — это что-то вроде любви, а значит, мистер Драмл, я отдаюсь вам на милость.
— Значит, отдаетесь.
Он взял, точнее, утопил в своей ладони ее обтянутую перчаткой руку и повел в круг. Она встала, ожидая просвета среди вальсирующих пар, и у нее захватило дыхание, когда, заняв место, он, закружив ее своими мощными руками, притянул к себе.
И сразу стало ясно, что все ее опасения относительно его танцевальных способностей были абсолютно беспочвенны. Он оказался самым изящным, умелым танцором в этом зале… а, возможно, и любом другом бальном зале Лондона. Он близко, до неприличия близко притянул ее к себе, и прочно, будто железным зажимом, держал ладонь на ее спине. Тепло этой ладони восхитительным тавром проникало сквозь платье и корсет. При этом нежность держащей ее ладони не уступала ее теплу.
Его руки под сюртуком оказались даже тверже, чем она себе представляла. Положив ладонь ему на плечо, Милли при каждом движении ощущала малейшие перекаты волн его мускулов и замирала от восторга. Настолько, что оступилась и потеряла равновесие на повороте.
Он притянул ее к себе еще ближе, дав возможность спокойно обрести баланс, поддерживая мощью поразительно крепкого тела. Вернувшись в ритм вальса, она глянула на него с благодарностью.
— Кажется, мисс Ли Кер, это мне стоит волноваться за сохранность ног.
Прижавшись лбом к его плечу, она засмеялась. Ее сердце билось в ритме вальса, разнося волны теплого нервного трепета по всему телу. Может статься, все ее сомнения относительно него были такой же ошибкой, как и тревоги по поводу его танцевальных способностей.
— Мистер Драмл, расскажите мне, чем вы занимаетесь?
— Я давний партнер в одной торговой компании, — ответил он.
— Может, я о ней слышала? — настаивала она.
— Вряд ли. Мои партнеры заняты ежедневным ведением дел, собраниями, слияниями, поглощениями и тому подобное. Я отвечаю за контракты, убытки и… персонал.
— Надо же, — заигрывала с ним она. — Похоже, вы серьезный человек, которого следует знать. Расскажите поподробнее.
К этой уловке она прибегала нередко. Мужчины любят поговорить о себе. Однако на сей раз ей, кажется, на самом деле было интересно узнать. То, как он проводил дни. И особенно ночи.
И с кем.
— По сравнению с вашей жизнью все это ужасно скучно и буднично.
Милли скорее почувствовала, чем увидела, как он наклонил голову, приблизившись к ней. Внезапно гомон и окружающая обстановка «Сапфирового зала» испарились. Все показалось темнее. Ближе. Их ноги вальсировали над тенями, а тела сливались в безукоризненном ритме, показавшимся ей чувственным. Даже греховным. Ее обволакивал его теплый мужской мускус из аромата кедровых стволов, мыла для бритья и чего-то еще более темного. Дикого. Чего-то, отдававшего опасностью и страстью. Соитием, запах которого наутро оставлял тебя помеченной. Экстатическими криками и непристойными ударами изголовий о тонкие стены, служившими постоянным аккомпанементом ее жизни до совсем недавних пор, пока она смогла позволить себе отдельную квартиру.
Откинув голову, Милли хотела посмотреть ему в глаза, но так высоко ее взгляду было не достать. Он уперся в его губы. Мягкость на твердости, почти жестокие скобки извечного мужского обличья.
Его поцелуи действительно могли бы ее пометить. Рыжеватая щетина, коснувшись ее кожи, оставит красные пятна.
— Думаю, — прошептала она, во второй раз задохнувшись от его близости, — думаю, мистер Драмл, вы хотите меня поцеловать.
Его ответ никак не походил на остроумный флирт, которого она ожидала.
Он вывел ее из круга так же неожиданно, как и ввел. Перед ними расступилась толпа, в которой художники и актеры смешались с низовым дворянством и богатыми купцами. Те, у кого есть деньги, власть, влияние, но кто не обременен более строгой моралью высшего света.
