Они встретились взглядами через стекло гигантского окна вестибюля — настолько, насколько Арджент был способен посмотреть кому-то прямо в глаза, — и когда Морли повернулся на диване, Дориан указал в сторону своего кабинета.
— То, на что вы намекаете, смешно, — мягко сказала Фара. — Мой муж в таких делах не замешан. Он, может, и не святой, — она вопросительно посмотрела на него, — но я бы не вышла замуж за человека, способного на такое злодейство.
Дориана согрела вера в успокаивающем голосе жены. Она считала его хорошим человеком. Ну пусть он не очень хороший человек… но стал заметно лучше. Некоторые могут сказать, что прогресс налицо.
— Может, и нет, леди Нортуок, — сказал Морли, явно пытаясь не выйти за рамки тщательно продуманной вежливости. — Однако нравится это вам или нет, ваш муж сотрудничал с весьма безжалостными преступниками, будучи в Ньюгейте. И у меня есть достоверные сведения, что многие из этих связей сохранились.
Дориан поднял брови. Он был не просто помощником тех, кого встретил в Ньюгейте. Он был их королем.
— В моем деле не принято открыто обсуждать своих соратников с агентом ее величества, в противном случае можно головы на плечах не сносить.
Особенно, когда один из этих соратников поднялся по задней решетке, входя во французские двери балкона второго этажа, а потом через тайный ход в нижний кабинет. Дориан прислушивался, когда раздастся глухой стук, извещающий о том, что Арджент на месте.
— Не хотите признаться, что за дело, Блэквелл? — резко спросил Морли.
Губа Дориана дернулась.
— Полагаю, для вас, сэр Морли, я — лорд Нортуок.
Тот допрашивал Дориана в куда менее роскошных комнатах и приятных обстоятельствах. Тогда на полу была кровь Дориана. К счастью для него, брак с Фарой принес ему титул, и Дориан как незаконный сын маркиза с большим удовольствием напомнил об этом Морли.
— Инспектор, я готов обсудить с вами любое из моих многочисленных занятий. Я виноторговец, домовладелец, владелец компании, инвестор, предприниматель, а недавно стал ресторатором.
Стук. Арджент был на месте, и для такого большого человека убийца всегда умел приземляться тихо. Дориан не вздрогнул, полностью уверовав в то, что тот способен все сделать тихо.
— Не играйте со мной, Блэквелл. — Морли поднялся. — Нам всем чертовски хорошо известно, что вы король лондонского преступного мира. Вы вели войну. И победили.
— Инспектор, единственное, что мы оба знаем, заключается в том, что в лондонском преступном мире по определению не может быть короля.
Обернувшись к тому самому окну, в котором только что промелькнул Арджент, Морли тяжело вздохнул и потер глаза.
— Лорд и леди Нортуок… — Он посмотрел им прямо в лицо, и в его взгляде сквозила настоящая боль. — Вы знаете, что меня здесь бы не было, если бы я не зашел в тупик. Эти женщины, если бы вы их видели, в их глазах, у кого они остались, застыл ужас и… боль. На сегодняшний день убито пять женщин, убиты изуверски, и у всех пропали дети. Сыновья в возрасте до десяти лет. Убийство этих женщин заказали. Я знаю. Лорд Нортуок, вам, может, и все равно, но, полагаю, вашей жене пока еще нет. — Он повернулся к Фаре. — Потому что она, как я думаю, приличная леди. Мать.
Фара, все еще восхитительно пышненькая после рождения Фэй, с беспокойством обратились к Дориану:
— Дорогой, ты что-нибудь об этом слышал?
— Все, что мне нужно, — это имя. — Лицо Морли осветилось надеждой. — Чертов намек, гребаное направление. Я боюсь, что этих мальчиков куда-то забирают и убивают или того хуже.
Дориан посмотрел на старшего инспектора здоровым глазом. Морли был в отчаянии. Сказать ему правду? Признаться, что и он ничего не знает?
— Дориан? — настаивала Фара.
Черт побери.
— Семь месяцев назад… со мной связалась моя помощница, мадам Регина, и сказала, что в ее заведении была жестоко убита одна из девочек и никто ничего не видел. А Уинстон, ее маленький сын, исчез прямо из-под носа, — раздраженно проговорил Дориан, подумав, что в деле поимки серийного убийцы достиг такого же, если не меньшего успеха.
— Вы позволили им держать детей в борделе? — прошипел Морли.
— Мы создали комнаты для ухода за детьми, где те могут быть в безопасности и защищенными не только от улицы, но и от того, что происходит у мадам Регины, — вмешалась Фара. — Многие из этих женщин сами выбрали род занятий, другие — нет, но, по крайней мере, мы можем позаботиться о детях.
— Это очень великодушно, Фара, — заявил Морли, и Дориан почувствовал, что тот говорил вполне серьезно.
— Я с тех пор расследую смерть у мадам Регины и пока не нашел преступника, хотя и пришел к тому же самому выводу. Смерти и исчезновения в Сохо, Ист-Энде, Гайд-парке или на Стрэнде должны быть связаны.
Морли немного успокоился.
— Я потратил чертовскую уйму времени, убеждая комиссаров и прочие вышестоящие чины.
— Это потому, что они чертовы идиоты, — сказал Блэквелл.
— По крайней мере в этом мы согласны.
Дориан задумался, готовясь отпустить еще одну колкость, прежде чем следователь уйдет.
— Инспектор, если я что-нибудь узнаю по своим каналам, не сомневайтесь, я вас проинформирую.
Это была оливковая ветвь. Или, точнее, оливковый лист, но большего Морли вряд ли мог от него ожидать.
— Я действительно… это ценю, — кивнул Морли. — И в свою очередь буду информировать вас обо всем, что мне станет известно. Хотя все, что касается моего расследования, вы, скорее всего, узнаете из газет.
— Результаты моего расследования тоже могут оказаться в газетах, — ухмыльнулся Дориан. — Только картинок не будет.
Они были бы слишком страшны.
— Тогда мы поняли друг друга, — заявил Морли. — Я просто хочу остановить убийцу… всеми возможными средствами.
— Разумеется. — Дориан встал, наслаждаясь своим превосходством над Морли в росте и наклонился, чтобы поцеловать жену. — А теперь убирайтесь из моего дома.
С этими словами он устремился к двери кабинета, вошел и закрыл за собой дверь.
Он и Арджент молча смотрели друг на друга, ожидая пока Фара любезно выпроводит Морли.
Дориан Блэквелл знал Кристофера Арджента дольше, чем кто бы то ни было еще. И все же он совсем его не знал. Они вместе выросли в аду, только Арджент был мастером выживания, потому что там родился, а не оказался по приговору. У них обоих была кровь на руках, хотя Дориан и тут не мог сравниться с Арджентом.
Он знал об Ардженте только то, что тот был убийцей. Лоялен Дориану, но без малейшей эмоциональной связи. Он был закрыт не только для него, но и для всех.
Холоден, бесчувствен и надломлен. Дориан сделал паузу, размышляя о том, что у Арджента ни капли гуманности и он готов без колебаний совершить любую жестокость. Мертвые, пустые глаза, взгляд которых всегда был направлен куда-то в переносицу собеседника.
