4
Приехав с берегов Балтики, одна оказалась на берегах Тихого океана, обдуваемых теплыми ветрами, куда залетают ароматы Полинезии. Экзотика, дух островов, авантюры, блуда, свободы, неподнадзорности – чашка Петри в тепличных условиях, где под яркой, жаркой лампой калифорнийского солнца буйно прорастают полезные и болезнетворные бактерии. Пыль, дороги, кактусы – так представлялось из далека сырой, прохладной, туманной Новой Англии, американского Альбиона.
Другая, покинув Россию – привычное, намозоленное, – уехала, порвала старые связи. Окунулась в туманы Атлантики, холодную, чопорную атмосферу. Природное ханжество, зачатое в лоне интеллигентной семьи (подобно грибку растительного происхождения, чьи споры осели на живой плоти развивающего организма), взросло, умножилось, утвердилось в неустойчивой душе. Двоедушие, лицемерие, ханжество – опора слабости – стало отправной точкой. Заплесневело махровым цветом, размножилось. Да и сама писательница L превратилась в презираемую, либеральную, фальшивую ханжу, насквозь пропитанную приторной, разъедающей живую ткань жизни политкорректностью новоанглийских демократов, протестантов и бостонских либералов.
Глава шестая
Появление Фроста
1
Отчаянная безмятежность одиночества сменилась ожиданием. L и N приноравливались друг к другу. «Зачем она мне, для чего послана?» – гадала Люба. Писательница N не задавала лишних вопросов. Жаждала использовать любой шанс: слово – в строку, знакомство – в копилку идей или для личных надобностей. Записывала. Изучала. Обдумывала.
Купленный в кредит мини-лэптоп L теперь носила на работу. Редкие минуты, когда начальница отвлекалась на других сотрудников или развивала свою бурную деятельность за пределами офиса, L надеялась употребить с пользой для себя: «Буду писать». Но страдала немотой. Бумага терпит, но на бумаге слова выглядят неубедительно. Экран с печатными буквами предлагал иллюзию печатного слова. В поисках сюжета она создавала небольшие файлы воспоминаний – детство, отпуск во Флориде, личные рефлексии.
2
На Западном побережье N – трудолюбивая пчела – жужжала, летала, старалась. Рассылала послания френдам – любителям слов и приключений, – рассеянным судьбой и амбициями (в поисках лучшей жизни) по континентам и странам. Вперед! В поисках материала, развития сюжета. Сюжет пришел, подсказанный виртуальным знакомством с Любой (вся на виду, незамысловатая, простая, доверчивая), зародился в деятельном воображении писательницы N. Наивные рассказы-послания, вопросы и чистосердечные признания. Люба обронила слово или два, а может, три слова… Искала свидетеля, друга, слушателя. Или слушательницу. Роберт Фрост занимал ее воображение.
«Ты читала о неизвестном стихотворении Фроста, которое нашел аспирант из Виргинии?» – пишет L. Ей необходимо поделиться.
«Что за стихотворение такое?» – хитрит N. Не принимает L всерьез или пытается добыть дополнительную информацию.
«Как? Ты не знаешь? Это сенсация… Об этом весь литературный мир говорит!»
«Ну, а тебе что с этого? Пока нас с тобой опубликуют… Литературный мир сам по себе, а мы сами по себе…»
«Я не согласна! Надо знать что происходит в мире… Неужели тебя это не интересует?»
«Интересует… не интересует… Что за стихотворение такое?»
«О войне стихотворение. Хочешь, я тебе ссылку пришлю? А вообще я его перевожу…»
«Ты? Зачем?»
«Как зачем? Чтобы перевести…»
3
Фабула обозначилась пунктирной линией, размытыми образами (писателям необходимо домысливать, доделывать реальность, вносить в нее черты жизни неслучившейся, пригрезившейся в тишине библиотек, ночью, когда сон бежит от сомкнутых век).
Однажды, готовясь к очередному дню, стоя под душем, пытаясь очнуться после разорванного творческой бессонницей сна, N обратила мысленный взор к неведомому и тут же воскликнула: «Эврика!» Материал был рядом – у нее под носом. Воспользоваться знакомством с L и написать роман о женщинах ее поколения. Ах, как понравилась ей эта идея! Выбрать сентиментальную, подверженную затяжным депрессиям и сомнениям Любу в качестве прототипа. У героини романа будет любовник. Она напишет о страданиях нервической дамы, попытавшейся в ее почтенном возрасте изменить мужу. Собирательный образ, поколение неустроенных, нелепых женщин, доживающих свой век в мире динамичном, вытесняющем все расплывчатое, неясное, несобранное, медлительное. Оттесняющем на обочину лузеров, слюнтяев, наследников прошлого века. Пусть ее любовник будет подобен ей – неустроенный, такой же возвышенный мыслями, утонченный, смешной мыслитель, доморощенный философ, непризнанный поэт. Она тут же засомневалась: не является ли такой сюжет заигрыванием с покорившим всю Европу и Америку фрейдизмом? До Фрейда во всех грехах обвиняли дьявола – так рассуждала N. Потом – родителей, затаенные сексуальные помыслы. Персонаж, сознательно подобранный Ниной, словно выдернутый из подсознания образ матери: предменопаузная дама-иммигрантка, интеллигентная кликуша, достойная наследница салонных дам, образованных мещан чеховской России… Представим: они обсуждают литературу. В отсутствии денег и успеха, на окраине жизни, эта пара будет втихомолку разгуливать под луной, обсуждая поэзию, историю, литературу. Это будет роман-сатира. Но как придать ему вес, вывести второй план, где обрести глубину? Подсказка пришла от той же Любы. Парочка будет познавать новую жизнь через поэзию Америки. Работа, стремление к успеху, амбиции – не для них; для этих двоих существует лишь литература, поэзия.
Так, постепенно, стали вырисовываться черты героини задуманного ею романа, приобретая внешние и внутренние атрибуты.
Глава седьмая
Легенда о Лилит
1
Роман, начатый N, состоял из трех частей: появление призрака, судьба писательницы, переплетающаяся с судьбой поэта, конфликт. События следовало развивать, руководствуясь тщательно составленным планом, согласно формулам из популярных книг: «В соответствии с правилами сюжетных построений».
Она уже знала ее заветные черты, предчувствовала. Можно сказать, породнилась с ней. Нина верила в совпадения; ей нужен был реальный двойник персонажа. Вялая, мечтательная, несобранная – как хорошо встряхнуть такую, перевернуть ей всю жизнь. Роман завершится столкновением, блистательным скандалом. Она еще не придумала кого и с кем. Конфликт (так представлялось писательнице N) – основа жизни: столкновение противоположностей, взрыв, выброс энергии в пространство, пересечение сюжетных линий, перекресток судеб – в мире и во времени. Детали и природа конфликта казались несущественными. Оставалось выбрать форму.
Любимым выражением, которое подхватила у давнего своего друга, художника Георгия, было: «Не важно что говорят, важно кто говорит».
2
Перед отходом ко сну она припоминала все то, что не удалось сделать за день. Укрывшись до подбородка тяжелым одеялом, привезенным еще из России, писательница L жаждала, уходя в сон, представить что-нибудь утешительное, как бывало в юности, когда мечтала о любви, воображая себя желанной, прелестной, изящной. Чаще всего это были кисельные мечты, подобные историям в мягких обложках, которыми зачитываются домохозяйки, нечто среднее между сказками и эротическими видениями. Вместо этого, не находя себе оправданий, она предавалась самобичеванию.
