– Теперь моя очередь узнать что-то, о чем ты еще никому не рассказывал, – пробормотала я Вильяму в шею.
Он немного подумал, а потом сказал:
– Ты была моим триггером.
– Кем?
– Триггером. Я испытывал очень неприятные чувства, когда видел или слышал твой голос… Панику… Злость… Раздражение.
– Вот как, – отстранилась я, чувствуя почти отчаяние. Мои ноги перестали чувствовать пол, и ритм танца, я, боюсь, тоже потеряла. – Как мне исправить это?
– Никак. Потому что все прошло… Помнишь тот день, когда мне пришлось увезти тебя с парковки?
– Не забуду до конца дней.
– Когда я закончил перевязывать твои руки и ты ушла, то я вдруг осознал, что ни разу за все то время, что мы провели вместе, не испытал паники или раздражения. Они просто ушли. И с тех пор больше не возвращались…
– Я надеюсь, они никогда не вернутся, – пробормотала я, едва не плача от облегчения. – Никогда-никогда.
Вильям ничего не ответил, но я почувствовала, что его рука крепче обвилась вокруг моей талии.
Мы закончили танец, выпили еще, а потом в баре не осталось никого, кроме нас. Полночи пролетело как одно мгновение. Мы вышли на улицу, было очень ветрено, но я совсем не чувствовала холода. Мне было жарко и головокружительно хорошо.
Вильям прикурил сигарету не с той стороны, тихо выругался по-норвежски и бросил ее. Я рассмеялась, глядя на тлеющий в темноте огонек. Он достал новую, щелкнул зажигалкой на ветру: огонь осветил его покалеченную кисть, и мне вдруг стало зябко. Я подошла к нему и взяла за руку.
– Вильям, скажи мне еще раз, что простил меня.
– Я простил, – кивнул он.
– Если бы я могла, то бы отдала тебе свои пальцы, – сказала очень серьезно.
– Если бы мог, я бы их взял, – отшутился он, хватая меня за руку и впиваясь зубами в ладонь.
Я рассмеялась, Вильям схватил меня в охапку, изображая изголодавшегося вампира, а потом мы прислонились к стене бара, теряя равновесие.
И его близость ошеломила меня. Весь мир перестал существовать. Осталась только его фигура, закрывшая собой полнеба, и лицо, освещенное теплым светом фонаря, и руки, коснувшиеся стены по обеим сторонам от моего тела.
– Можно задать вопрос? – спросила я, охрипнув.
– Задавай, – ответил Вильям, склонив голову так низко, что мои губы почти касались его уха.
– А ты когда-нибудь целовал кого-то?
– Несколько лет назад, – сказал он, заглядывая мне в лицо и заправляя за ухо выбившуюся прядь. – Две недели в больнице… Но, боюсь, это не считается?
Я набрала воздуха в легкие и выдохнула:
– Хочешь узнать, каково это?.. Никто никогда не узнает. Я никому не скажу. Даже под пытками. Унесу с собой в могилу…
Мне не пришлось предлагать дважды. Вильям поднял мой подбородок и поцеловал. Легко прикоснулся губами к моим – словно заговаривая демона, который все эти годы держал меня в неволе. Потом провел большим пальцем по моему подбородку, чтобы мои губы раскрылись – как будто поставил на мне невидимый магический знак, который собьет со следа чудовищ Стигмалиона, – и поцеловал в раскрытые губы снова. Волна тепла прокатилась по телу – магия начала действовать. Я прижалась к нему, отвечая на поцелуи не закрывая глаз, пытаясь запомнить его вкус и запах, и мягкость губ, и шероховатость кожи подбородка. Сияние и жар затопили меня – и мой демон бросил меня, помеченную чужой магией. Умчался, обжегшись, и оставил окно открытым. Какая беспечность: ведь я воспользуюсь своим шансом.
И за эту попытку побега меня никто не накажет.
* * *
Люди с начала времен размышляют над тем, что такое счастье. В чем оно состоит. В чем оно измеряется. Биологи настаивают, что все дело в гормонах, психологи говорят о состоянии души, религия утверждает, что истинное счастье – это Бог, экономисты связывают счастье с благосостоянием и деньгами. Подростки говорят, что счастье – это свобода. Старики считают, что счастье – это здоровье.
А я говорю, что счастье – это поцелуи. Счастье – это когда кто-то видит в тебе нечто настолько прекрасное, что хочет прикоснуться губами.
Пусть смеются биологи, психологи, экономисты и проповедники. Пусть фыркают и считают меня недалекой почтенные миссис. Пусть закатывают глаза джентльмены, склонившись над своими банковскими выписками. Но я никогда не испытывала большего счастья, чем в ту минуту, когда Вильям наклонился ко мне и поцеловал.
И еще раз…
И продолжил в машине такси…
И, будь моя воля, эта машина не останавливалась бы до тех пор, пока мы не занялись бы любовью, не обзавелись тремя детьми и не умерли в один день… Но таксист, к моему ужасному сожалению, надеялся поскорее от нас избавиться и поехать работать дальше. Он неловко откашлялся и объявил: «Приехали».
Мы вышли на холодный воздух и… протрезвели. И все, что случилось чуть ранее, вдруг показалось каким-то сном, наваждением. Словно это было и не с нами вовсе. Происшествием настолько невероятным и невообразимым, что о нем было страшно даже думать…
– Спасибо за эту ночь, – сказал Вильям, проводив меня до дверей.
– На здоровье.
– Долорес, могу я попросить тебя кое о чем?
– Дай угадаю. Не кричать завтра на каждом углу универа, что целовалась с тобой? – улыбнулась я. – Об этом никто не узнает. Спи спокойно и постарайся пережить свою потерю.
– Да вы идеальный соучастник, мисс Макбрайд, – сказал он, поддразнивая.
– Он самый. Если нужно будет спрятать где-нибудь труп, обращайся, – кивнула я.
– Вообще-то я хотел попросить не об этом, – сказал он, пристально глядя мне в глаза. – Только чтобы ты не думала, что я использовал тебя. Набросился со своими проблемами, увез, напоил и все остальное… Это не так. Все было очень… спонтанно. И я хочу, чтобы ты знала об этом.
– Я знаю, Вильям. Я знаю, что ты не использовал меня. Спокойной ночи.
«Скорее я использовала тебя, пока ты был слаб и беззащитен, и мне за это ужасно стыдно», – добавила я мысленно, пожала ему руку – почти официально – и закрыла дверь перед его носом.
* * *
С вами когда-нибудь случалось что-то настолько прекрасное, что вы просто не могли уснуть? Когда вы лежали с глупой улыбкой, глядя в потолок, и чувствовали себя одной гигантской молекулой счастья. Сгустком эйфории. Пчелой, которая наелась самого вкусного нектара в своей коротенькой жизни и вся вывалялась в самой ароматной пыльце. Ваши руки были раскинуты в разные стороны в попытке обнять всю Вселенную. Волосы торчали в разные стороны, наэлектризованные от радости. И вам было абсолютно наплевать, что будет дальше: падение с розового облака на землю, жуткое разочарование, апокалипсис, землетрясение, эпидемия эболы и далее по списку…
