Ближневосточные археологи обнаружили, что конец последнего ледникового периода был периодом интенсивных климатических изменений в Восточном Средиземноморье, общей закономерностью которых был переход от континентального к средиземноморскому климату. Как резюмирует археолог Брайан Фаган, возникла экологическая зона с длинным сухим летом и короткой влажной зимой. Эти изменения климата благоприятствовали травам, которые давали семена весной, а затем в течение лета находились в состоянии покоя. Древние люди должны были использовать относительный достаток в пище в течение весны, собирая большое количество семян и сохраняя их затем до конца года. Это сосредоточенное на собирательстве поведение могло благоприятствовать оседлому образу жизни, который подготовил почву для последующих перемен.
После 9000 лет до нашей эры лето Восточного Средиземноморья становилось более сухим, что было результатом глобального повышения температуры. Это привело к снижению урожайности зерновых, и (как и в засушливые периоды в далеком прошлом) могло способствовать мобильности. Тем не менее необходимость сохранения зерна должна была привязывать натуфийцев к одному месту. Действие этих двух сил — снижения урожайности и сравнительно малоподвижного образа жизни — могло в течение нескольких сотен лет привести некоторые поселения натуфийцев, такие как Иерихон, к попытке попробовать инновации: посадку некоторых из собранных злаков (которые являются в действительности семенами) для упрощения процесса сбора урожая. Работа Кеньон в Иерихоне проследила становление неолита, или нового каменного века, после этого нововведения. Археологи и антропологи продолжают обсуждать, что произошло после того, как стали культивироваться первые зерновые — привела ли необходимость надежных поставок воды для выращивания зерновых культур к развитию орошения, которое могло способствовать возникновению прав на воду и социальной иерархии, и так далее, и тому подобное. Очевидно то, что в конце ледникового периода стали происходить события, которые за тысячу лет привели к развитию оседлых аграрных общин. То, что археолог Гордон Чайлд назвал «неолитической революцией», свершилось.
Второй «большой взрыв»
Неолит стал поворотным пунктом для человеческого вида. Именно тогда мы перестали быть полностью зависимыми от климата, как это было во время наших странствий в эпоху палеолита, и взяли под контроль нашу собственную судьбу. Освоив сельское хозяйство, люди неолита дали толчок достижениям, характеризующим современную цивилизацию. Первое — возможность выбора. Жившие в Иерихоне натуфийцы приняли осознанное решение не блуждать каждый день за многие мили в поисках пищи. Вместо этого они решили сами формировать подходящую среду обитания, изменяя естественное состояние природы себе на пользу. В то время как некоторые охотники-собиратели практиковали формы экологического контроля (австралийцы, например, периодически сжигали лесные районы, что благоприятствовало пастбищным животным, на которых они охотились), ранние земледельцы Ближнего Востока, Китая и Америки напрямую контролировали интересующие их виды животных и растений. Это дало им более широкий выбор мест проживания и позволило процветать в районах, которые были малопригодными для охоты и собирательства.
Вторым достижением было значительное увеличение плотности населения. Одно из последствий выращивания продуктов питания и проживания на одном месте состояло в том, что уменьшилась опасность перерасхода ограниченных ресурсов — в конце концов, если вы хотите иметь больше детей, вы можете просто посадить больше растений и собрать больший урожай. Хотя это и упрощение ситуации, но это правда, что оседлые аграрные общины более густонаселенны, чем племена охотников-собирателей. В сочетании со свободой выбора места проживания это могло привести к очень быстрому увеличению численности населения и распространению земледельцев по всему региону. По оценкам палеодемографов, изучающих размеры древних популяций с помощью археологических и антропологических методов, все население земного шара во время возникновения сельского хозяйства составляло около 10 млн человек; на заре индустриальной эпохи, приблизительно в 1750 году, население Земли превысило 500 млн. Если палеолитическим охотникам-собирателям потребовалось более 50 000 лет, чтобы увеличиться с нескольких тысяч людей, живущих в субсахарской Африке, до нескольких миллионов, рассеявшихся по всему миру, то земледельцы последних десяти тысячелетий явно наверстали упущенное время.
И последняя характерная особенность неолитической революции демонстрирует значение новых технологий для миграции человека. Как степные жители Центральной Азии 20 000 лет назад использовали свое технологическое превосходство, чтобы занять районы Сибири, недоступные для наших гоминидных предков, так и наши недавние предки получили от технологии адаптивное преимущество. Первым крупным результатом развития технологий последних 10 000 лет было сельское хозяйство, и оно значительно ускорило социальную эволюцию человека. На самом деле, как мы увидим далее, до событий такой же степени важности, которые стали началом следующей эпохи в истории человеческой эволюции, должно было пройти более 9000 лет. Очевидно, что развитие сельского хозяйства стало решающим событием. Если «большой скачок» подготовил почву для первого «большого взрыва» в человеческой истории, который привел нас к колонизации всей планеты, сельское хозяйство способствовало второму, благодаря которому наш вид прорвался в современную эпоху.
Генетические последствия
Сельское хозяйство не только сыграло важную роль в развитии современного общества, но имело и генетические последствия. В то время как для охотников-собирателей эпохи верхнего палеолита было характерно поддержание относительно стабильного размера своей популяции, за исключением случаев заселения новых территорий, аграрные общины могли сильно разрастаться, не покидая при этом родных мест. По мере роста размеров земледельческих общин их жители постепенно продвигались дальше в поисках пахотных земель. При этом они уносили с собой и свои генетические маркеры. Одним из последствий этого стало распространение определенных генетических линий, что дает нам представление о происхождении и распространении сельского хозяйства. На Ближнем Востоке геномы современных западных евразийцев еще сохраняют сигнал о событиях, произошедших в Иерихоне 10 000 лет назад.
Археологам уже давно известно, что сельское хозяйство распространилось из места своего происхождения в ближневосточном «Плодородном полумесяце» в Европу в течение нескольких тысяч лет. Самые ранние свидетельства этому были найдены на Балканах, и по мере продвижения на северо-запад обнаруживаются все более поздние. И только сравнительно недавно, через несколько тысяч лет после своих родственников в Иерихоне, древние британцы оставили образ жизни охотников-собирателей. Важно то, что с продвижением сельскохозяйственной волны те виды растений, которые сначала выращивались в «Плодородном полумесяце», появились и в Европе. Похоже, что образ жизни европейских охотников-собирателей был замещен этим новым ближневосточным изобретением.
В 1970-х годах Лука Кавалли-Сфорца вместе с коллегами-генетиками Альберто Пьяццей и Паоло Меноцци начали изучение генетических последствий развития сельского хозяйства. Они задались вопросом, как распространялось сельское хозяйство. В частности, они хотели узнать, означает ли появление сельского хозяйства в Европе миграцию людей или просто распространение нового интересного культурного направления — что-то вроде MTV той эпохи. По сути, они задали вопрос о генетическом составе современных европейцев. Существуют ли доказательства распространения определенных генетических маркеров из Ближнего Востока, или же современные европейцы относительно свободны от неолитических маркеров?
