Салун «Мелодеон» был закоптелым, с длинной стойкой бара у дальней стены и тремя-четырьмя круглыми столами для игры в карты. Джонсон обошел помещение, отдергивая занавески на окнах и заливая комнату светом. Завсегдатаи стонали и ругались. Хозяин салуна, Леандр Самюэль, закричал:
– Эй, джентльмены, успокойтесь!
Джонсон нырнул под ткань камеры, чтобы сделать снимок, и тут кто-то спросил:
– Какого черта ты делаешь, Фогги?
– Снимаю, – ответил Джонсон.
– Черта с два!
Джонсон выглянул.
Черный Дик, Друг Старателей, поднялся из-за одного из столов, положив руку на пистолет.
– Ну же, Дик, – сказал мистер Самюэль, – это всего лишь фотография.
– Это нарушает мой покой.
– Ну же, Дик… – снова начал мистер Самюэль.
– Я все сказал, – грозно проговорил Дик. – Сейчас я играю в карты, и мне не нужны никакие фотографии.
– Может, вы хотите выйти, пока я фотографирую? – предложил Джонсон.
– Может, ты хочешь выйти вместе со мной?! – проскрипел Дик.
– Нет, благодарю вас, сэр, – ответил Джонсон.
– Тогда просто убирайся вместе со своей хитрой штуковиной и не возвращайся больше.
– Ну же, Дик, я нанял Фогги. Мне нужна фотография, чтобы повесить ее на стену за баром – думаю, это будет отлично смотреться.
– Верно, – сказал Дик. – Он может прийти в любое время, когда захочет, лишь бы меня тут не было. Никто не снимает моих портретов.
Он ткнул пальцем в сторону Джонсона, красуясь татуировкой в виде змеи на запястье, которой так гордился.
– Теперь ты это запомнил. И проваливай.
Джонсон ушел.
Это было первое несомненное указание на то, что Черного Дика где-то разыскивают. Никто в Дедвуде не удивился, услышав такое, и репутация Дика только возросла благодаря новому уровню загадочности.
Однако случившееся также положило начало проблемам между Джонсоном и тремя братьями Кэрри – Диком, Клемом и Биллом, что позже доставило ему столько бед.
Но хотя его бизнес процветал, у него оставалось немного времени, чтобы накопить нужную сумму.
13 сентября он записал: «Мне не раз сообщали, что горные дороги перекрываются из-за снега самое позднее ко Дню благодарения
[59], а возможно, и к первому ноября. Я должен быть готов к отъезду к концу октября или остаться здесь до следующей весны. Каждый день я записываю свои доходы и расходы. Хоть убей, не вижу, как я смогу вовремя собрать достаточно денег, чтобы уехать».
Следующие несколько дней его дневник был полон отчаянных комментариев, но еще два дня спустя судьба Джонсона опять ошеломляюще изменилась.
«Мои молитвы услышаны! – записал он. – В город явилась армия!»
Прибытие армии
14 сентября 1876 года две тысячи золотоискателей выстроились на улицах Дедвуда, паля в воздух из пистолетов и выкрикивая приветствия генералу Джорджу Круку и его колонне Второго кавалерийского, которая ехала через город.
«Трудно представить более желанное зрелище для местных жителей, – записал Джонсон, – потому что все здесь боятся индейцев, а генерал Крук с весны вел против них успешную войну».
У прибывающей армии был весьма потрепанный вид после месяцев, проведенных на равнине. Когда генерал Крук заселился в отель «Гранд Сентрал», Перкинс в своей вежливой манере предположил, что, возможно, генерал захочет посетить бани Дедвуда, а также приобрести комплект новой одежды в лавке текстильных товаров. Генерал Крук понял намек и был чисто умыт, когда шагнул на балкон «Гранд Сентрал» и произнес короткую речь перед толпой старателей внизу.
Джонсон смотрел на веселье, затянувшееся далеко за полночь, с совершенно другой точки зрения.
«Наконец-то у меня появился билет до цивилизации!» – написал он.
Джонсон попросил у лейтенанта Кларка – квартирмейстера Крука – разрешения присоединиться к кавалерии в ее марше на юг. Кларк сказал, что это было бы прекрасно, но Джонсону нужно все уладить с самим генералом. Гадая, как с ним встретиться, Джонсон подумал, не предложить ли его сфотографировать.
– Генерал терпеть не может фотографироваться, – сообщил Кларк. – Не делайте этого. Идите прямиком к нему и просто задайте вопрос.
– Очень хорошо, – ответил Джонсон.
– И еще одно, – сказал Кларк. – Не пожимайте ему руку. Генерал ненавидит рукопожатия.
– Очень хорошо, – повторил Джонсон.
Генерал-майор Джордж Крук был военным с головы до ног: коротко стриженные волосы, пронизывающие глаза, большая ниспадающая борода; он сидел на стуле в столовой так прямо, будто проглотил шомпол.
Джонсон подождал, пока генерал допьет кофе и несколько его поклонников удалятся в игорные залы, и только потом подошел и объяснил свою ситуацию.
Сперва Крук терпеливо слушал рассказ Джонсона, но вскоре начал качать головой, бормоча, что он не может брать штатских в военную экспедицию, связанную со всяческими опасностями, – он сожалеет, но это невозможно. Тогда Джонсон упомянул окаменелые кости, которые хотел бы отвезти домой.
– Окаменелые кости?
– Да, генерал.
– Вы раскапывали окаменелые кости? – спросил Крук.
– Да, генерал.
– И вы из Йеля?
– Да, генерал.
Поведение генерала разительно изменилось.
– Тогда вы, должно быть, общались с профессором Маршем из Йеля, – сказал он.
После кратчайшего колебания Джонсон сказал, что действительно общался с профессором Маршем.
– Изумительный человек. Очаровательный, интеллигентный человек, – сказал Крук. – Я встречался с ним в Вайоминге в семьдесят втором, мы вместе ездили охотиться. Выдающийся человек. Замечательный человек.
– Ему нет равных, – согласился Джонсон.
– Вы с его группой?
– Был. Я отстал от нее.
– Чертовски не повезло, – сказал Крук. – Что ж, я сделаю для Марша все, что смогу. Добро пожаловать присоединиться к моей колонне, и мы увидим ваши окаменелые кости в безопасности в Шайенне.
– Спасибо, генерал!
– Погрузите кости в подходящий фургон. Квартирмейстер Кларк окажет вам любую необходимую помощь. Мы выступаем послезавтра на рассвете. Счастлив, что вы будете с нами.
– Спасибо, генерал!
Последний день в Дедвуде
15 сентября, в свой прощальный день в Дедвуде, Джонсон взял два последних фотографических заказа. Утром он отправился в Нигро-Галч, чтобы сфотографировать цветных золотоискателей, которые поймали баснословную удачу. Шестерка в течение нескольких недель добывала почти две тысячи долларов в день; отправив руду домой судном, они уже продали свой участок. Теперь они позировали для фотографии, надев старую рабочую одежду и стоя рядом с лотком. После этого они переоделись в новую одежду и сожгли старую.
