Коп отметил самый драгоценный ящик, с зубами бронтозавра, едва различимым X на боку.
– Я собираюсь оставить его здесь, – сказал он, – чтобы привезти за второй заход.
Джонсон ответил, что не понимает: почему не взять ящик сразу?
– Полагаю, шансы на то, что на нас нападут в нашу первую поездку, выше, чем шансы, что вторую половину груза обнаружат здесь, – ответил Коп. – К тому же мы, наверное, сможем найти на Коровьем острове помощников, которые будут защищать нас во время второй поездки.
Их первое путешествие было небогато событиями; они добрались до Коровьего острова ранним вечером и поужинали с разместившимся там отрядом солдат. Марш и его люди отправились вниз по Миссури на предыдущем пароходе, предупредив сперва солдат насчет «головорезов и бродяг Копа», которые могут появиться здесь позже.
Капитан Лоусон засмеялся.
– Думаю, мистер Марш не питает к вашей группе любви, – сказал он.
Коп подтвердил, что так и есть.
Прибытия парохода ждали через два дня, но расписание было ненадежным, особенно в такое позднее время года. Последнюю поездку в лагерь на равнине требовалось совершить завтра. Коп останется на Коровьем острове, заново укладывая окаменелости, готовя их к путешествию на пароходе, а Маленький Ветер и Каравай под присмотром Штернберга утром поведут фургон обратно.
Но рано утром Штернберг проснулся с жестоким приступом малярии – у него начался рецидив. Исаак слишком тревожился насчет индейцев, чтобы вернуться, а Каравай и Маленький Ветер были слишком ненадежны, чтобы отпустить их без присмотра. Встал вопрос: кто возглавит экспедицию.
Джонсон сказал:
– Я возглавлю ее.
То был момент, которого он ждал. Лето на равнинах закалило его, но он всегда находился под присмотром старших и более опытных людей. Он мечтал о шансе проявить себя, и эта короткая поездка показалась ему достойным завершением летних приключений и идеальной возможностью побыть независимым.
Жаба чувствовал то же самое. Он тут же сказал:
– Я тоже поеду.
– Вы не должны отправляться в эту поездку одни, – сказал Коп. – Я не смог найти нам помощников. Солдатами мы не распоряжаемся.
– Мы и не будем одни. Мы будем с Караваем и с Маленьким Ветром.
Коп нахмурился и нервно постучал пальцами по своему альбому.
– Пожалуйста, профессор! Важно, чтобы вы заново уложили окаменелости. С нами все будет в порядке. И пока мы тут стоим и все это обсуждаем, день проходит!
– Ладно, – наконец проговорил Коп. – Это противоречит моему благоразумию, но… Ладно.
Радостные Джонсон и Жаба уехали в семь утра вместе с Караваем и Маленьким Ветром, которые правили фургоном.
Коп приводил в порядок деревянные ящики с окаменелостями, заново укладывая те, что были уложены недостаточно надежно, чтобы вынести грубое обращение пароходных грузчиков.
Исаак присматривал за Штернбергом, который большую часть времени бредил; студент заварил ему чай из ивовой коры, который, по его словам, помогал от лихорадки.
Мортон ассистировал Копу.
Шесть-семь других пассажиров тоже ожидали парохода на Коровьем острове. Среди них были фермер-мормон по фамилии Трэвис и его юный сын. Они явились в Монтану, чтобы принести свою веру поселенцам, но не преуспели в этом и пребывали в дурном расположении духа.
– Что у вас в ящиках? – спросил Трэвис.
Коп поднял глаза:
– Окаменелые кости.
– Зачем?
– Я их изучаю, – ответил Коп.
Трэвис засмеялся:
– Зачем изучать кости, если вы можете изучать живых животных?
– Это кости вымерших животных.
– Такого не может быть.
– Почему? – спросил Коп.
– Вы богобоязненный человек?
– Да.
– Вы верите в то, что Бог совершенен?
– Да, верю.
Трэвис снова засмеялся:
– Что ж, тогда вы должны признать, что не может быть никаких вымерших животных, потому что всеблагой Господь в своем совершенстве никогда бы не допустил, чтобы род его созданий вымер.
– Почему? – спросил Коп.
– Я вам только что сказал.
У Трэвиса был раздраженный вид.
– Вы просто рассказали мне о своей вере в то, как Бог ведет свои дела. Но что, если Бог достигает совершенства постепенно, отвергая прежних созданий для того, чтобы создать новых?
– Люди могут так поступать, потому что люди несовершенны. Бог так не делает, потому что он совершенен. Было всего одно сотворение мира. Вы думаете, что Бог допустил ошибки во время сотворения?
– Он сотворил человека. Разве вы не сказали только что, что человек несовершенен?
Трэвис зверем уставился на Копа:
– Вы один из тех профессоров. Один из тех образованных дураков, которые отступились от праведности ради кощунства.
Коп был не в настроении вести теологический диспут.
– Лучше быть образованным дураком, чем необразованным дураком, – огрызнулся он.
– Вы делаете работу дьявола, – сказал Трэвис и пнул один из ящиков с окаменелостями.
– Сделаете так еще раз, – предупредил Коп, – и я вышибу вам мозги!
Трэвис пнул другой ящик.
В письме жене Коп рассказывал: «Мне ужасно стыдно за то, что случилось потом, и я не могу найти себе никаких оправданий, если не считать усилий, которые я приложил, чтобы собрать эти окаменелости, их неоценимую стоимость и свое утомление после лета, проведенного на жаре, среди насекомых и жгучей пыли пустошей. Столкнуться с тупым фанатиком было для меня уже чересчур, и мое терпение лопнуло».
Мортон без прикрас описал случившееся: «Без предисловий и предупреждения Коп налетел на того человека, Трэвиса, и избил его до потери сознания. На все ушло не больше минуты, потому что у профессора Копа бойцовский нрав. В промежутках между ударами он говорил: “Как ты смеешь прикасаться к моим окаменелостям! Как ты смеешь!” – а еще презрительно бросал: “Во имя религии!” Драка закончилась, когда солдаты оттащили Копа от бедного мормонского джентльмена, который сказал лишь то, что огромное множество людей во всем мире считали абсолютной и бесспорной истиной».
В 1876 году, несомненно, так и было. Намного раньше в том же веке Томас Джефферсон
[52] тщательно скрывал свое мнение, что окаменелости представляют собой останки вымерших существ. Во времена Джефферсона публичная поддержка веры в вымирание считалась ересью. С тех пор настроения изменились – во многих местах, но не везде. В определенных частях Соединенных Штатов поддержка эволюции все еще вызывала полемику.
