Дэмиан чуть раздраженно поморщился:
– Эндрю был на обеде, куда ей пришлось пойти, и сейчас ее родители действительно считают, что она встречается с ним. Поскольку и Эндрю разделяет это заблуждение, Серена не стала сегодня выяснять с ним отношения. Но наверняка скоро это произойдет.
Я задумался. Мне показалось из его слов, что Серена с Эндрю и впрямь вместе, и эта мысль вызвала у меня отвращение. Дэмиан же у меня на глазах преувеличивал свои шансы, хотя на самом деле добыл лишь один поцелуй. Даже притом, что тогда мы были намного невиннее, один поцелуй практически ничего не значил.
– Ты пойдешь на ее бал? – спросил я.
– Он еще спрашивает! Я для этого специально останавливаюсь в Грешэме.
Я никогда не был достаточно уверенным в себе человеком, хотя даже не знаю, почему так получилось. Да, я был не слишком красив в молодости, но довольно умен и общителен. Родители меня любили, в этом я не сомневаюсь, и друзей у меня всегда было много. Девушки тоже не были непреодолимой проблемой, хотя некоторые, может быть, и подыскивали варианты получше. Я даже ладил с сестрой до ее замужества. Но при всем том я был нерешительным и поэтому восхищался Дэмианом. Никакие крепостные стены не могли сдержать его натиск, и я ему завидовал. Даже сейчас, когда я желал, чтобы его заковали в кандалы, залили бетоном ноги и бросили на дно моря. Даже когда я представлял, как его густые волосы колышутся прибоем, а рыбки снуют в его зияющих глазницах, я невольно чувствовал восхищение.
– Леди Клермонт тебя пригласила?
– Еще нет, но пригласит. Кандида и Серена договариваются между собой. Серена скажет матери, что я нравлюсь Кандиде.
Дэмиан смотрел на меня, говоря все это. В качестве алиби идея была вполне разумна, и леди Клермонт наверняка ей поверит, поскольку Кандиде нравились все лица мужского пола. Но был в этих словах и еще один смысл, который Дэмиан не до конца продумал, прежде чем произнести. Он ощутил досаду, когда они еще звенели в воздухе. Поскольку из его речи следовало, что, если леди Клермонт хотя бы на секунду заподозрит, что этот мужчина проявляет интерес к ее дочери, его не примут в этом доме.
– Все нормально, – ответил он на мой невысказанный вопрос. – Я понимаю такой тип людей. Я знаю, что смогу заставить ее полюбить меня.
На самом деле он явно не понимал такой тип людей, как леди Клермонт, так же как и ее мужа, и никого в их мире. И главным образом потому, что этим людям ни тогда, ни сейчас не было интересно, чтобы их понимали такие, как Дэмиан Бакстер. Мне даже кажется, что в иных обстоятельствах он вполне мог бы понравиться леди Клермонт. Она оценила бы его юмор и уверенность в себе, может быть, даже допустила бы в свой круг в качестве одного из образчиков реального мира, которых подобные семьи стремятся заполучить себе в дом. Но не более того.
Глава 12
Я не из тех англичан, что ненавидят Лос-Анджелес. Я не как те актеры и режиссеры, которые утверждают, что каждый проведенный там день – каторга, что там все так фальшиво, что каждая лишняя минута грязнит им душу и они вопят от радости, когда их самолет улетает из международного аэропорта Лос-Анджелеса. Наверное, некоторые из них говорят правду, но, думаю, не многие. Чаще они просто стыдятся своей тяги к благам, которые может предоставить только Голливуд, и хулят само это место и все, что там происходит, боясь потерять уважение среди собратьев, оставшихся в Блайти
[65]. До описываемой поездки я побывал там только однажды, много лет назад, когда хаотично искал славы и богатства. Но за последние годы я приезжал туда несколько раз и всегда оставался доволен. Это категорически жизнеутверждающее место, и после долгого периода, проведенного в британском пессимизме, приятно бывает взглянуть на светлую сторону жизни. Я знаю, что местные доходят до крайностей. Но все равно во всем этом есть какой-то порыв – «давай! Давай! ДАВАЙ!» – что действует тонизирующе на удрученную душу. Я люблю там бывать.
За сорок лет, отделявших мою юношескую дружбу с Терри Витков от нашей нынешней встречи, в ее жизни чего только не произошло. Даже лондонский период ее жизни пошел не совсем по плану. Они с матерью по большому счету все сделали очень правильно, но Терри в итоге так и не стала виконтессой, владеющей двадцатью спальнями в гостеприимном доме, на что семья изначально нацеливалась. Думаю, сложность была в том, что Витковы совершили обычную ошибку, путая большую зарплату и настоящие деньги. Зарплата может дать вам возможность хорошо жить, пока она поступает. Даже очень хорошо, но она не меняет сути вашего положения, и никто не знает это лучше, чем британский высший класс. Так же, как телевизионная слава: пока сериал идет, вам кажется, что вы достигли вершины кинематографического признания, но эта слава редко переживает окончание сериала. Конечно, все это было бы не важно, если бы в Терри влюбился хороший молодой человек, но она была противоречивая натура, плюс обладала крупными чертами лица и большими зубами, громко смеялась, плохо воспринимала юмор и отличалась нескрываемой жадностью, которая обескураживала даже самых практичных. В общем, большого улова ей не досталось. Был один момент, когда Терри могла заполучить майора, которого, возможно, ждал титул баронета от стареющего дядюшки, хотя последний был не женат и с подобными делами никогда нельзя быть уверенным. Но молодой офицер испугался и пошел искать утешения у дочки судьи из Ратленда. В чем-то с Терри его жизнь была бы счастливее: по крайней мере, та наполнила бы дом людьми, которые умеют разговаривать, но в ожидании титула долго ли она выдержала бы жизнь, состоящую из прогулок под дождем и разговоров за летним пудингом о лошадях? Так что путь, избранный майором, был скучнее, но в конечном итоге для него спокойнее.
Последний раз я видел Терри примерно в то время, когда состоялась поездка в Эшторил, но не потому, что она там была. На самом деле ее немало разозлило, что она не получила приглашения. Жаль, а то мне бы повезло! Терри уже могла быть беременна, но если и так, никто из нас этого не знал. Знали только, что за ней ухаживает настойчивый американский миллионер, разведенный, но не слишком старый, за которого она в итоге и вышла, подгадав под время рождения ребенка. Миллионера звали Грег, и в то время он работал с Восточной Европой. Сначала уехав туда, они вместе вернулись в выжженную солнцем Калифорнию, где Грег устроился на работу в банк «Меррилл Линч», и мы потеряли их из виду. Мы никогда не были с ним близко знакомы, но он мне нравился и, судя по нескольким нашим встречам, намного лучше подходил Терри, чем любой ее английский поклонник. И я бы возлагал надежды на долгие годы их безмятежного счастья, пока Авраам не решит разлучить их. К несчастью, десятью годами позже Терри попыталась заменить его намного более состоятельным банкиром из Коннектикута, но последний бросил ее ради модели и оставил ни с чем. Ее первый муж тем временем решил бежать, пока не поздно, и обосновался в Северной Виргинии со второй семьей.
Терри с дочерью осталась в Лос-Анджелесе, где работала кем-то вроде телеведущей в передачах, называющихся «инфореклама». В них женщины в естественной, непринужденной манере болтают о продуктах для волос, кухонных принадлежностях и различных типах чемоданов, как, по смутному предположению режиссеров, они могли бы беседовать, если бы не пытались вам что-то продать.
