Глядя, как танцоры занимают места, и ожидая аккорда, который даст нам старт, я вдруг увидел, что Дэмиан с Терри – неплохая пара. Оба здесь чужаки, каждый по-своему, обоим есть чего ожидать в будущем и нечего терять в отживающем прошлом. У нее, как я полагал, были деньги – были, но меньше, чем мне тогда казалось, – а у Дэмиана деньги должны были появиться – и снова я не ошибся. Деньги у него появились. И намного больше, чем я думал. Почему бы этим двоим было не объединиться и не завоевать мир? Почему бы двум авантюристам не действовать совместными усилиями?
Моей партнершей оказалась невзрачная девушка откуда-то из-под Ньюбери, и мы, взявшись за руки с остальными танцорами, пошли по кругу. Бросив взгляд на Дэмиана, я поразился мастерству, которым он успел овладеть на этой столь недавно освоенной им территории. Он знал фигуры и прекрасно их выполнял, а когда пришла очередь, он без тени смущения занял свое место в центре круга, держась прямо и исполняя различные части танца с грацией и достоинством, чем я похвастаться не мог. Он болтал с окружающими девушками и с другими мужчинами, и теперь он уже был частью их мира – всего лишь после пары коктейльных приемов и балов. Мы уже и забыли, что не знаем его.
После рила продолжила поп-группа, но Дэмиан не выказывал признаков усталости. Он перетанцевал с множеством девушек, в том числе с Люси Далтон и шумной краснолицей Кандидой Финч. Чуть было не пошел танцевать с Джорджиной Уоддилав, которая охотно предала бы родину, лишь бы побыть с ним рядом, но в то мгновение, как началась музыка, Дэмиан сделал вид, что у него закололо в боку, и вместо танца попросил Джорджину составить ему компанию выпить. Они вместе продефилировали в комнату, служившую баром, и я потерял Дэмиана из виду. Сейчас уже трудно в точности описать, какие чувства я испытывал к этому кукушонку, которого сам же подбросил в гнездо. У меня снова закралось сомнение, что Дэмиан скрывает более сложный план, чем мне поначалу казалось, но я все же восхищался его дерзостью, особенно когда в тот вечер он вернулся в танцевальный зал. К моему удивлению и к восторгу тех присутствующих, подозревавших, что Дэмиан проник сюда незаконно, он появился в дверях под руку с хозяйкой, или, скажем так, с девушкой, которая, если бы не ее напористая мать, должна была оказаться звездой сегодняшнего вечера: принцессой Дагмар собственной персоной. Танец оказался медленный. Свет приглушили, оркестр заиграл, и прямо на глазах у своих гостей Дагмар обняла нарушителя обеими руками и прижалась своим крошечным личиком к его груди. Пока они обнимались, Дэмиан легонько ласкал ее распущенные волосы, потом заметил, что я за ним наблюдаю. Встретился со мной глазами – и подмигнул.
Беда, которая рано или поздно должна была прийти, случилась за завтраком, и это было чудо, что она так задержалась. Существовала традиция на любом частном балу ближе к окончанию подавать завтрак – он начинался примерно в половине второго. Угощение бывало разного свойства, и, откровенно говоря, до него не стоило досиживать, но великая герцогиня явно руководствовалась пословицей «назвался груздем – полезай в кузов» и заказала лучшую еду, которую смог предоставить отель, и это действительно было очень вкусно. Для нас выставили столы с подогревающимися блюдами яичницы с беконом, сосисок и грибов, и мы не выстраивались в очередь, а подходили группами.
Дэмиан стоял чуть впереди меня. Он, очевидно, уже сложил с себя обязанности заботиться о Дагмар, которой нигде не было видно, и переключился на столь же значимый, а то и более серьезный трофей – Серену. Та была оживленной, как никогда, смеялась, болтала и склонялась к нему головой. Я еще тогда удивился, что они ведут себя как давние знакомые. Она была одета Каролиной Лэм в костюме пажа, скопированном со знаменитого портрета кисти Томаса Филипса, и, конечно, короткая бархатная курточка не скрывала ее роскошных ног в чулках и бриджах, а все остальные девушки по сравнению с ней казались одетыми чопорно и безвкусно. Стоящий рядом Дэмиан вполне убедительно подходил на роль Байрона, и, возможно, именно этот образ лежал в основе его костюма. Можно даже было заподозрить, что они это все спланировали, такая подходящая получилась из них пара. Серена была не столь прекрасна, как Джоанна Лэнгли – это никакой женщине не под силу, – но недостатки искупала утонченность черт. В общем, их пара превосходно смотрелась, и к Дэмиану снова оказались прикованы все глаза.
– Извините, сэр, но у вас есть приглашение?
Громкий голос с едва заметным акцентом Центральной Англии перекрыл все разговоры и завис перед нами в воздухе, будто чайка.
Вопрос прозвучал так неожиданно, что все невольно умолкли. Какая-то девушка замерла как вкопанная, держа в руке ложку, и свесившийся с нее кусок яичницы соскользнул и шлепнулся обратно на блюдо. Рядом с Дэмианом стоял какой-то человек в костюме, видимо управляющий или кто-то из служащих отеля. Стоял слишком близко, до неприличия. Так близко, что явно хотел этим выразить: он считает себя неотъемлемой частью этого места, этого зала, этого отеля, а Дэмиана Бакстера – нет. На самом деле истина была не столь однозначной. Большинство присутствующих знали, что у Дэмиана нет приглашения, но он пробыл на вечере так долго, что к тому моменту для большинства этот аргумент стал уже исключительно формальным. Дэмиан не устроил беспорядка, не напился, никому не нагрубил – не сделал ничего того, почему люди опасаются непрошеных визитеров. Кроме того, он лично знал многих гостей. Он правильно выбрал костюм и пришел как друг. Танцевал, разговаривал и даже пригласил на танец девушку, в честь которой устроен бал. О чем мы говорим?! Чего еще им надо? Ответ, понятно, был: предъявить приглашение. Дэмиан покраснел, чего с ним, кажется, больше никогда потом не случалось.
– Послушайте, – мягко начал он и примирительно дотронулся до серого шерстяного рукава управляющего.
– Нет, сэр, это вы послушайте. – Голос становился все громче, и новость распространилась уже по всему залу. Из соседнего танцевального зала сюда, в комнату для завтрака, стекались пары посмотреть, что происходит. – Если у вас нет приглашения, я должен попросить вас уйти.
Стряхнув с себя руку Дэмиана, управляющий нерасчетливо попытался ухватить его за локоть, но Дэмиан оказался проворнее и изящно, как танцор, отскочил назад, чтобы освободиться. В этот момент Серена, единственная среди всех, решила вмешаться. Я трусливо молчал и неимоверно ею восхищался.
– Я буду рада поручиться за мистера Бакстера, если это имеет какое-то значение.
Судя по выражению лица управляющего, поначалу никакого значения это не имело.
– Меня зовут леди Серена Грешэм, и вы найдете меня в списке гостей.
Весьма примечательно, что Серена упомянула свое социальное положение, чего никогда не делала, разве что ей бы грозили вырвать язык. Тем, кого там не было, трудно понять, но шестидесятые – странный переходный период в плане отношения к титулам. Я, конечно, имею в виду настоящие, потомственные титулы. Потому что в тот момент нашей истории никто не представлял, как может повернуться их будущее. Примерно к 1963 году было достигнуто негласное условие всех сторон о том, чтобы больше не создавать титулов. В те времена бытовало убеждение – за пределами аристократических кругов, естественно, – что мир меняется и скоро, может быть очень скоро, статус личного пэрства намного превзойдет статус наследственного. То есть главенствующее положение старых уважаемых фамилий значительно уменьшится в пользу новых людей, пробивающихся наверх. Но наряду с этой официальной теорией, поддерживаемой в то время средствами массовой информации и до сих пор трогательно лелеемой некоторыми политиками и самыми оптимистичными деятелями левых, все же у многих начинало закрадываться подозрение, что, несмотря на уверенные заявления экспертов, этого никогда не произойдет и историческое имя будет по-прежнему сильно и в современной Британии. Примерно так мистер Блэр попытался создать новый образ страны под лозунгом «Cool Britannia»
[33]. Был период, когда всем казалось, будто идея осуществится, потом вторая серия, когда газеты продолжали настаивать, что все работает, хотя мы все подозревали обратное, и, наконец, всеобщее признание, и со стороны левых, и со стороны правых, что план оказался колоссальной и несуразной ошибкой.
