– Я потрясен! – признался я. И говорил это искренне.
– Мы тоже. – Я слышал, что его мать улыбается. – В гору у него дела пошли-то, у нашего Дэмиана!
То же самое я повторил и Дэмиану, когда он подошел к телефону.
– Я снимаю квартиру на пару с приятелем, в дальнем конце Воксхолла, если, конечно, есть какой-то «ближний» конец. И до «бизнесмена года» мне еще самую капельку далековато.
– Мне все равно это представляется серьезным достижением. Ты уже нашел работу?
– Я договорился о месте, когда еще доучивался в Кембридже. – Дэмиан назвал один головокружительно знаменитый американский банк. – Они набирали персонал… Ну и взяли меня. – (Я проникся благоговением. Одну истину я усвоил навсегда: тот, кто добирается до вершин, начинает, как правило, тоже высоко.) – В конце августа приступаю, – добавил он.
– И я тогда же, но не в таком блестящем месте. – Я рассказал про свою скромную работу мальчиком для битья в редакции журнала.
Мы замолчали. Видимо, для обоих этот разговор подчеркнул, насколько мы, еще за время учебы в университете, отошли друг от друга. Дэмиан не только вышел из сезона, он вышел из моей жизни, и до этого разговора я, кажется, в полной мере это не осознавал.
Я рассказал ему о причине своего звонка.
– Не знаю, – без энтузиазма ответил Дэмиан.
– Я сказал Кандиде, что тебе, наверное, с нами надоело.
– Кандида мне всегда нравилась.
Это меня немало удивило. Раньше я не замечал, чтобы они дружили, но, с другой стороны, много ли я замечал? Но я не смог удержаться от мысли, что, если Кандида знает, что ее помнят, почему ей было не позвонить ему напрямую, вместо того чтобы приставать ко мне?
– Ну ладно, – сказал Дэмиан. – Почему бы и нет? После того как я заплатил задаток за квартиру и купил одежду, чтобы ходить на работу, у меня не осталось ни пенни, так что в этом году все равно никакого другого отпуска не предвидится.
– В точности все как у меня. – Я слегка удивился, что он согласился, но в целом, пожалуй, был доволен. Эта поездка предлагала нам возможность забыть несколько странное окончание нашей дружбы и давала шанс после этого лета продолжить двигаться каждый своей дорогой, но более мирно.
– Ты ходил на свадьбу?
Я ждал, сколько времени пройдет, пока он задаст этот вопрос.
– Да.
– А я нет.
– Знаю.
– Меня приглашали. – Ему было важно сообщить мне, что его отсутствие – это его собственный выбор. – Ты видел ребенка?
– Один раз. Копия Эндрю.
– Повезло девочке! – насмешливо фыркнул Дэмиан, пытаясь обратить в шутку боль, которую мы оба, не подавая вида, испытывали. – Ну хорошо. Пришли мне всю информацию, когда она у тебя будет, и увидимся на солнышке.
На этом разговор закончился.
Вилла оказалась на побережье, между Эшторилом и Кашкайшем. Сейчас оно застроено гораздо больше, но тогда, тридцать восемь лет назад, с террасы вниз были видны только скалы, спускавшиеся прямо к широкому, роскошному пляжу с песком и уходящие дальше, в море. Ни о чем другом нельзя было и мечтать. Этот дом и два-три таких же выстроились вдоль берега в 1950-х годах, во времена, когда плановой застройки еще не существовало. Они состояли из большой жилой комнаты – трудно было назвать ее гостиной, хотя она и уставлена была ротанговой мебелью – и столовой, она же холл, во всю переднюю стену. Дальше шли кухни, куда попасть было непросто: там всегда толпилось множество деловитых португальских женщин, которые смотрели на нас строго всякий раз, как мы к ним входили. Спальни располагались на двух этажах, первом и втором, в длинном крыле, сзади отходившем под прямым углом от основной части дома. У каждой комнаты имелась своя ванная и высокие французские окна. Наверху они выходили на балкон, с которого вниз вела наружная лестница, а на первом этаже – на широкую террасу с балюстрадой, откуда открывался вид на море.
Нашим хозяином был добродушный и умный парень Джон Далримпл, немножко не от мира сего, позднее он играл какую-то роль в правительстве Тэтчер, но не знаю, какую точно. Учитывая его прямолинейность, девушка у него была несколько неподходящая – невротичная американская блондинка с насморком, постоянно жаловавшаяся на больное горло. Ее звали Алики, что, видимо, было сокращенным от Александры. Помню ее лучше, чем мог бы, потому что на моей памяти это был первый человек, постоянно тревожащийся, что правительство подмешивает нам в еду яд и что весь мир вот-вот взорвется. Мы считали ее психопаткой высшей пробы, но сейчас мне кажется, она в каком-то смысле обогнала свое время. Это Алики решила, что по соображениям безопасности, хотя в те время мало кто мыслил такими категориями, девочки будут спать наверху, а мальчики – внизу, так что нам достались французские окна, выходящие на террасу с восхитительным видом на море. Моя спальня находилась в дальнем конце крыла. Светлый кафельный пол, плетеная мебель, белые покрывала и занавески вкупе со свежим запахом моря создавали знакомое ощущение летнего жилья. Удивительно, почему все попытки воспроизвести подобную комнату в Англии неизменно проваливаются. Может быть, под северным светом все исчезает.
Я летел на одном самолете с Кандидой, Дагмар и Люси, но Дэмиан, как оказалось, прибыл отдельно. Когда мы приехали, он уже переодевался у себя в комнате, и мы последовали его примеру. Тремейны отдыхали в Париже и проехали на машине через всю Испанию, чтобы продолжить отпуск бесплатно. Они тоже восстанавливали силы, и вся компания наконец собралась на террасе только через час-два. Девушки, одетые в восхитительные летние цвета, я в своем заурядном, типичном для англичанина летнем неофициальном наряде, в котором мы выглядим так, словно нам не терпится влезть обратно в костюм, что можно сказать о большинстве из нас. И это было очень славное начало отпуска. Джон распорядился принести всем по бокалу шампанского, а сам стал рассказывать план на первый вечер. План состоял в том, что мы все прыгаем в машины и едем вдоль берега смотреть руины замка мавров в Синтре, недалеко от нас, и там обедаем на природе. В качестве первого приключения поездка показалась нам весьма подходящей.
Синтра – магическое место, по крайней мере, было тогда. С тех пор я его больше не видел. В XIX веке взбалмошный король Браганса построил на вершине холма огромный замок с башнями, больше подходящий владениям графа Дракулы, чем конституционной монархии, а за ним, придавая месту еще более своеобразный и необычный вид и оттеняя диснеевское очарование Королевского дворца, тянулись с холма на холм длинные полуразрушенные стены неприступной мавританской твердыни, оставленной отступающими войсками в Средние века. В этот летний вечер оба памятника двум забытым империям очень кинематографично вырисовывались на фоне садящегося солнца.
С момента нашего приезда я понял, что Джону Далримплу очень скучно на новом месте работы, но трудно было сказать, виной тому банк или – что более вероятно – его выбор дамы сердца. Так или иначе, он ликовал, что ему выпала возможность принимать гостей. Они с Кандидой, судя по всему, были знакомы довольно давно, хотя не как любовники, а как друзья. Уже по первому пункту нашей программы стало понятно, что все прекрасно организовано. Стол поставили под стенами замка между какими-то деревьями – возможно, оливковыми? Запомнились они мне искривленными и чахлыми – трудно цепляться за жизнь в этой сухой, как пыль, почве. На почти голых ветвях мы развесили фонарики со свечками, внизу разложили подстилки и подушки, отчего пикник стал походить на пир арабского султана. Взяв напитки, мы пошли гулять к подножию руин, куда многие века скатывались случайные камни. Тремейны стали немного получше по сравнению с тем, какими я их помнил. Их ждала карьера в Сити, которая выстроилась как по волшебству, из ничего, стараниями друзей их отца. Тремейны увивались вокруг Дагмар, Люси беседовала с Алики и Джоном.
