— Не за десять минут, — возразила Кузьмина, — и не у каждого получится, надо уметь в интернете плавать. Что же касается глупости… В перестройку в Москве объявился один тип, называл себя крупным военачальником, ездил на дорогом автомобиле в сопровождении охраны, свободно входил в любые кабинеты. Его побаивались, ему подчинялись. Несколько лет прошло, прежде чем его разоблачили и отправили на зону. Наворованных денег «полководец» не отдал, уверял следствие, что все их тратил на поддержание имиджа: дом на Рублевке, парк дорогих автомобилей, охрана, пиры, которые он закатывал для приятелей. В заключении «маршал» объявил себя целителем, начал лечить как своих товарищей по колонии, так и местных начальников, охрану. Совсем неплохо он жил, вышел на волю этаким мордатым кабаном и быстро создал центр «Помощь с неба». Теперь он проповедник, говорит, что имел маршальское звание, которого его лишили, потому что его ненавидят военные за талант и успех. Легко можно проверить, был ли в Вооруженных Силах нашей страны такой прыщ. Однако никто этого не сделал.
— Как к колдунье на прием попадают? — спросила я.
— Вилка, ты записана на завтра, на десять утра, — объявила Фаина. — Сейчас я приду.
Кузьмина вскочила и убежала.
Глава 23
Я посмотрела на мужа.
— Мне не нравится, что Кузьмина одна принимает решение. Пока я не давала согласия на поход к Ярыге и вообще только что услышала о колдунье.
— Фаина от старательности иногда перегибает палку, — согласился муж, — предупрежу ее, что не стоит проявлять чрезмерную активность.
— В ее задачу входит собирать информацию, — не утихала я, — а она решила мной распоряжаться, но я не ее подчиненная.
— Нехорошо выглядит, — согласился Степан, — больше это не повторится. Ты не хочешь ехать к Ярыге?
— Почему? Конечно, отправляюсь! — кивнула я. — Просто неприятна роль марионетки, которую мне Кузьмина отвела.
— Вдруг Анатолий Рябов жив? — перевел разговор на иную тему муж.
— Его опознала Корделия, — напомнила я, — и навряд ли найдется еще один мужчина со шрамом от аппендицита диковинной формы и родимым пятном в виде сердца на голени.
— Маловероятно, — пробормотал Степан, — но если Толя не умер, то каким образом Алина Шкафина могла забеременеть после его падения из окна?
— Девушка просто подбросила младенца женщинам, знала, что они никогда не обидят ребенка, — возразила я.
— Зачем ей вообще мальчика кому-то подсовывать? — не утихал супруг. — Пусть Шкафина не имеет отношения к Рябову, допустим, она фея панели, ребенок ее — профессиональная ошибка. Хотя это странно. Сутенер не позволил бы своей «бабочке» родить, у парней, которые зарабатывают деньги, предоставляя проституток, есть свои врачи, они сделают аборт на любом сроке. Хорошо, предположим, что Шкафина не стояла в ботфортах на шоссе, она из элиты, жила в прекрасной квартире, обслуживала вип-клиентов, ночь с ней стоила не одну тысячу долларов. Такая тем более не станет матерью. Она же тучная дойная корова!
— Шкафина не имела сутенера, — выдвинула я свою версию, — не занималась продажей тела. Служила домработницей в богатой семье, спала с хозяином или его сыном, забеременела, на аборт не пошла, надеялась, что любовник на ней женится, или рассчитывала на материальную помощь богатого человека. Но когда правда стала в прямом смысле слова видна невооруженным взглядом, ее просто выгнали. Шкафина не решилась убить ребенка, наверное, она его любила, поэтому задумала отдать сына в хорошие руки.
— Возможно, — согласился муж, — но возникает много вопросов. Почему Алина не подбросила малыша на порог детдома?
— Боялась, что там с ним будут плохо обращаться, — отбила я подачу.
— Мать, которая беспокоится о сыне, никогда не отдаст его кому-либо, — возразил Степан.
— Денег нет, жилья тоже, — нашла я подходящий аргумент. — Шкафина боялась умереть с голоду, не хотела, чтобы сын провел детство в подвале около бомжей.
Степан потянулся к масленке.
— Ну… с большой натяжкой это можно принять. Но по какой причине она притопала к Рябовым? Глупее ничего и не придумать. Мать и тетка отлично знают: Анатолий погиб. И вдруг! Появляется девушка, которая произвела на свет потомство от покойника? Шкафина совсем дура? Она рассчитывала обмануть Татьяну и Корделию? Ладно, Таня экзальтированна, излишне эмоциональна, она не самый образованный и умный человек. Предположим, что родную мать Толи «невестка» надеялась обмишурить, хотя в это верится с трудом. Но Корделия! Она точно не из тех, кто поведется на откровенное вранье.
— Корделия увидела, что Таня, взяв на руки младенца, воспряла духом, перестала рыдать, говорить о самоубийстве, и решила принять малыша, — объяснила я, — из любви к сестре.
Степан крякнул.
— Идиотская ситуация. Невозможная.
— Иногда самые невероятные, нереальные события оказываются подлинными, — возразила я.
— Все равно что-то здесь не так! — стоял на своем муж.
В комнату вошла Фаина:
— Простите, у меня с желудком… Ой!
Кузьмина опять убежала.
— Похоже, у гостьи понос, — хихикнула я, — надо предложить ей таблеточку.
Минут через десять я деликатно постучала в дверь туалета.
— Извини, — донеслось изнутри, — я оккупировала унитаз, но у вас несколько санузлов. Пока выйти не могу.
— Тебе плохо? — спросила я. — Что-то болит?
— Нет, — протянула Кузьмина, — живот крутит. Только поднимусь, и снова на толчок надо.
— Может, ты что-то несвежее съела? — предположила я.
— Только твой ужин, — заявила гостья.
Я возмутилась. Вот красиво! Кузьмина решила обвинить меня?
— Утром пила кофе с творожным сырком, — продолжала нахалка, — потом только чай. У тебя поужинала, и вот результат.
От негодования я потеряла дар речи.
— Фая, я видел тебя пару часов назад в кабинете с шаурмой, — пришел мне на помощь муж, который тоже подошел к туалету. — Еще спросил у тебя: у нас в буфете начали этим торговать? Ты ответила: «У метро купила, в офисной столовой продается всякая дрянь, вроде овощных салатов и куриной грудки». Я тебя отругал, велел выбросить шаурму. Она не пойми из какого мяса приготовлена, неизвестно кем сделана, залита морем майонеза.
— Шаурма! — воскликнула я. — Фаина! Ты ее лопала?
— Ну… да, — после небольшой паузы нехотя призналась Кузьмина, — я запамятовала. Маленькая такая шаурменка, крохотная. Какой от нее вред?
— Большой, — отрезала я и ушла.
Спустя некоторое время Кузьмина появилась в зоне кухни и жалобно простонала:
— Умираю.
— Прими таблетку, она в розетке, — сказала я.
