– О чем ты так громко вздыхаешь?
– Скучаю… по Рождеству. – Я опять откусываю персик. Она вскидывает голову:
– Я тоже! Этой зимой нужно будет поставить во дворе оленей. Не дешевых, а красивых, проволочных, с фонариками.
Я снова вздыхаю и отставляю банку.
– Конечно.
От сиропа становится тяжело в желудке.
– Хватит вздыхать!
– Почему вздыхать так приятно? – размышляю я. Китти тоже вздыхает, но тяжело.
– Это, в сущности, то же самое, что дышать. А дышать приятно. Воздух восхитителен.
– И правда. – Я накалываю на вилку ломтик персика. – Интересно, где продаются такие олени? В «Таргете», наверное.
– Нужно съездить в тот магазин – «Рождественская мышь» – и запастись всем необходимым. В Уильямсбурге такой есть?
– Да, по дороге к торговым аутлетам. Новый венок нам тоже нужен. И сиреневые гирлянды, если у них есть. От них ощущение зимней сказки. Может, все дерево нарядим в пастельные тона?
– Давай не будем увлекаться, – сухо говорит Китти. Я не обращаю на нее внимания.
– Стоит помнить, что у Трины много своих рождественских украшений. У нее была целая рождественская деревня. Она до сих пор в тех коробках в гараже. – Деревня Трины – это не маленькая сценка Рождества Христова, а серьезная конструкция, включающая парикмахерскую, пекарню и магазин игрушек. – Я даже не знаю, куда ее ставить.
Китти пожимает плечами.
– Придется выкинуть что-то из старого. – Господи, у Китти нет ни капли сентиментальности! Тем же практичным тоном она добавляет: – Все равно не все, что у нас лежит, такое уж хорошее. Коврик под елку потертый и помятый. Зачем хранить вещи только потому, что они старые? Новое почти всегда лучше старого.
Я отвожу глаза. Мама купила этот коврик на рождественской ярмарке в начальной школе. Мама одного из одноклассников любила вязать. Мы с Марго поссорились из-за того, какой выбрать: ей нравился красный с каймой в клетку, а мне – белый, потому что тогда наше дерево выглядело бы так, словно стоит в снегу. Мама остановилась на красном, потому что белый быстро запачкается. Красный выдержал много лет, но Китти права: пора отправить его на пенсию. Однако я не позволю его выкинуть, и Марго – тоже. По крайней мере, я вырежу квадратик и уберу в шляпную коробку на память.
– У Трины красивый коврик, – говорю я. – Из белого меха. Джейми Фокс-Пиклу понравится на нем валяться.
Жужжит телефон, и я хватаю его, но это не Питер, а папа: пишет, что купит тайскую еду на ужин, и спрашивает, что мы хотим – «пад тай» или «пад си ю»
[36]. Я снова вздыхаю.
– Хватит уже вздыхать, Лара Джин! – возмущается Китти и пристально смотрит на меня. – Знаю, ты тоскуешь не по Рождеству. Питера всего день нет, а ты ведешь себя так, словно он ушел на войну.
Я ее игнорирую и пишу папе, что хочу «пад си ю». Назло Китти, которая предпочитает «пад тай».
И в этот момент приходит имейл. Оповещение от приемной комиссии университета Северной Каролины. Моя заявка обновилась. Я щелкаю по ссылке. «Поздравляем…»
Меня перевели из списка ожидания в список принятых абитуриентов. Что… как…
Я сижу в полном шоке и читаю письмо снова и снова. Меня, Лару Джин Сонг Кави, приняли в университет Северной Каролины в Чапел-Хилл. Не могу поверить. Я не думала, что попаду. Но попала.
– Лара Джин, эй…
Я вздрагиваю и поднимаю взгляд.
– Я тебя уже три раза спросила. Что с тобой?
– Э-э-э… кажется, меня только что приняли в университет Северной Каролины.
Китти раскрывает рот.
– Ух ты!
– Странно, да? – Я недоуменно качаю головой. Кто бы мог подумать? Не я. Я практически забыла про Северную Каролину после того, как оказалась в списке ожидания.
– В университет Северной Каролины очень трудно попасть!
– Я знаю.
Все как в тумане. После того, как меня не приняли в Вирджинию, я была подавлена, словно недостаточно хороша для этого университета. Но Северная Каролина! В Северную Каролину намного труднее попасть, если ты из другого штата, чем в Вирджинию – из своего.
Улыбка Китти немного тускнеет.
– Но ты же идешь в университет Уильяма и Мэри? Ты уже отправила им взнос? И через год все равно переводишься в Вирджинию?
Перевод. На несколько секунд я совершенно забыла про перевод в Вирджинию и радовалась Северной Каролине.
– План такой, – говорю я.
У меня жужжит телефон, и сердце сжимается: вдруг это Питер? Но это сообщение от Крис:
Хочешь в «Старбакс»?
Я пишу в ответ:
ЗНАЕШЬ, ЧТО СЛУЧИЛОСЬ?! Меня приняли в Северную Каролину!
Боже мой! Я тебе звоню!
Через секунду звонит телефон, и Крис кричит в трубку:
– Зашибись!
– Спасибо! То есть… ух ты. Это просто… такой хороший университет. Я думала…
– Что ты собираешься делать? – спрашивает она требовательно.
– Ой. – Я кошусь на Китти, которая смотрит орлиным взором. – Ничего. Я все равно пойду в Уильяма и Мэри.
– Но разве Северная Каролина не лучше?
– Выше в рейтинге… Не знаю, я там не была.
– Поехали, – говорит она.
– Осматривать колледж? Когда?
– Прямо сейчас! Спонтанное путешествие!
– Ты с ума сошла? До нее четыре часа!
– Нет, всего три часа двадцать пять минут. Я только что проверила.
– Пока мы доедем, будет…
– Шесть часов. Ерунда. Прогуляемся, поужинаем и поедем обратно. Почему нет? Мы молоды. Тебе надо знать, от чего ты отказываешься. – Раньше, чем я успеваю возразить, она говорит: – Я за тобой заеду через десять минут. Захвати перекусить. – И вешает трубку.
Китти смотрит на меня в упор.
– Ты едешь в Северную Каролину? Прямо сейчас?
В полной эйфории я смеюсь:
– Похоже на то!
– Значит, ты будешь учиться там, а не в Уильяма и Мэри?
– Нет, просто… я просто хочу посмотреть. Ничего не изменилось. Только не говори папе.
– Почему нет?
– Просто… потому что. Можешь сказать, что я с Крис и к ужину не приду, но про Северную Каролину не говори.
А потом я одеваюсь и бегаю по дому как банши, бросая в сумку что попало. Сушеный горох васаби, соломку в шоколаде, бутылки с водой. Мы с Крис никуда не ездили вдвоем, а мне всегда хотелось. И если я взгляну на Чапел-Хилл, кому это повредит? Я не буду там учиться, но посмотреть было бы интересно.
