Марго нервно поджимает губы и ждет, пока папа закончит предложение. Мы все ждем. Но он не знает, что сказать. Косится на мисс Ротшильд, словно просит помощи, и она обнимает его за талию в знак поддержки.
Бедному Рави явно неловко. Сначала я подумала, что он с факультета Когтевран, как Марго, но теперь думаю, что он с Пуффендуя, как я. Он тихо говорит:
– Я не против остановиться в гостевой комнате, правда. Я бы не хотел кого-то стеснять…
Папа начинает отвечать, но Марго успевает первой.
– Нет, все в порядке, – заявляет она. – Пойдем, достанем вещи из машины.
Как только они выходят, мы с Китти смотрим друг на друга и одновременно говорим:
– О господи.
– Зачем им спать в одной комнате? – недоумевает Китти. – Они что, так сильно хотят заниматься сексом?
– Хватит, Китти, – говорит папа.
Я никогда не слышала, чтобы он был с ней так резок. Он разворачивается и уходит, и я слышу, как закрывается дверь его кабинета. Он уходит туда, когда по-настоящему рассержен. Мисс Ротшильд строго смотрит на Китти, а потом следует за ним.
Мы с Китти снова переглядываемся.
– Ой-ой-ой, – говорю я.
– Необязательно было на мне срываться, – дуется она. – Это не я кладу парня в свою постель.
– Он этого не хотел. – Я прижимаю ее к себе и обнимаю за костлявые плечи.
– У Гоу-Гоу тот еще характер, да?
Моя старшая сестра произвела впечатление. Папу мне просто жаль. Он не привык к такого рода ссорам и вообще к ссорам.
Конечно, я сразу же пишу Питеру и все рассказываю. Он отвечает цепочкой эмодзи с круглыми глазами. А потом пишет: «Как думаешь, твой папа разрешит мне ночевать в твоей комнате?». Это я игнорирую.
* * *
Когда Рави уходит наверх умываться и переодеваться, мисс Ротшильд говорит, что у нее назначен ужин с девочками и ей пора. Очевидно, что Марго выдыхает с облегчением. Китти ведет Джеймса Фокс-Пикла на прогулку, а мы с Марго отправляемся в кухню порезать салат к курице, которую жарит папа. Я очень хочу остаться с ней наедине и обсудить ситуацию, но не успеваю сказать ни слова, потому что, едва мы оказываемся в кухне, Марго шипит:
– Почему ты мне не сказала, что у папы с мисс Ротшильд все настолько серьезно?
– Я тебе говорила, что она почти каждый вечер с нами ужинает! – шепчу я в ответ и принимаюсь мыть помидоры черри, чтобы шум воды заглушил наш разговор.
– Она расхаживает по дому, как будто здесь живет! И откуда у нас «Фреска»? Мы никогда раньше не пили «Фреску»!
Я начинаю нарезать помидоры на половинки.
– Она ее любит, и я всегда покупаю упаковку. Очень освежает. Рави, кажется, понравилось.
– Речь не об этом!
– Почему ты внезапно взъелась на мисс Ротшильд? Вы прекрасно ладили, когда ты приезжала на Рождество… – я обрываю фразу, потому что на кухню входит папа.
– Марго, можно тебя на минуту?
Марго делает вид, что занята выбором приборов.
– Конечно, пап, что случилось?
Папа бросает взгляд на меня, а я – на помидоры. И я остаюсь для моральной поддержки.
– Я предпочел бы, чтобы Рави остановился в комнате для гостей.
Марго прикусывает губу.
– Почему?
После неловкого молчания папа говорит:
– Мне некомфортно…
– Папа, мы учимся в колледже. Ты же понимаешь, что мы уже не раз делили постель?
Он сухо отвечает:
– Я подозревал, но спасибо, что просветила меня.
– Мне скоро двадцать. Я живу вдали от дома, за тысячи миль, уже почти два года. – Марго косится на меня, и я сжимаюсь. Надо было уйти, когда была возможность. – Мы с Ларой Джин уже не маленькие девочки…
– Эй, не надо меня втягивать, – говорю я настолько шутливым тоном, насколько могу.
Папа вздыхает.
– Марго, если ты настаиваешь, я не стану тебя останавливать. Но хочу напомнить, что это пока мой дом.
– Я думала, что это наш дом. – Марго знает, что выиграла, поэтому тон у нее легкий, как безе.
– Вы, халявщицы, не платите ипотеку, поэтому это немного больше мой дом. – С этой типичной отцовской шуточкой он надевает кухонные рукавицы и достает шкворчащую курицу из духовки.
Когда мы садимся за стол, папа во главе стола нарезает курицу новым электрическим ножом, который подарила ему мисс Ротшильд на день рождения.
– Рави, ты предпочитаешь белое мясо или темное?
Рави откашливается.
– Э-э-э, прошу прощения, но я не ем мясо.
Папа в ужасе смотрит на Марго.
– Ты мне не сказала, что Рави вегетарианец!
– Извини, – с гримасой говорит она, – я совершенно забыла. Но он любит салат!
– Очень люблю, – подтверждает он.
– Я возьму его порцию, – вызываюсь я. – Мне два бедрышка.
Папа отрезает мне бедрышки.
– Рави, завтра утром я сделаю тебе отличную энчиладу
[21]. Без мяса!
Марго с улыбкой говорит:
– Завтра мы рано утром едем в Вашингтон. Может быть, в день его отъезда?
– Договорились, – говорит папа.
Китти ведет себя необычно тихо. Не знаю, почему: то ли нервничает из-за того, что незнакомый мальчик (вернее, парень – ему уже двадцать один) присоединился к нам за ужином, то ли потому, что она становится старше и меньше ребячится, когда знакомится с новыми людьми.
У Рави превосходные манеры – может, потому, что он англичанин, ведь у англичан манеры лучше, чем у американцев. Он часто говорит «простите». У него очаровательный акцент, я задаю ему вопросы, только чтобы он больше говорил. А сама пытаюсь задать беседе легкий тон. Я спрашиваю, почему в Англии частные школы называются публичными, похожа ли публичная школа, в которой он учился, на Хогвартс и видел ли он когда-нибудь королевскую семью. Он мне отвечает, что школы были открыты для платежеспособной публики, что в школе у них были префекты, но не было квиддича и что однажды он видел принца Уильяма на Уимблдоне, но только со спины.
После ужина я, Рави, Марго и Питер собираемся пойти в кино. Марго приглашает с нами и Китти, но она говорит, что у нее много уроков. Мне кажется, она просто стесняется Рави.
Я собираюсь у себя в комнате, наношу немного духов и блеска для губ, надеваю толстовку поверх майки и джинсов, потому что в кинотеатре бывает холодно. Вскоре я готова, но дверь Марго закрыта, и я слышу, как за ней разговаривают, тихо, но напряженно. Видеть ее дверь запертой странно. Я чувствую себя шпионом, подслушивающим на пороге; но что делать? Что если Рави не одет? Все это очень по-взрослому: закрытая дверь, приглушенные голоса.
