Она встала из — за столика, стряхнула с себя пузырящуюся амёбу чьей — то усатой ладони, и, продолжая смотреть на Шурочку, пошла к выходу. Саксофон, тянувший мелодию предчувствия, захлебнулся собственной спермой и затих. Под шелест умирающего хай — хэта Шура вышел из зала.
У брошенной гардеробщиком раздевалки гулили два грузина. Больше никого не было. Растянутая пружина изо всех своих хилых сил тянула туалетную дверь на место. Шурочка, не раздумывая, разрушил все пружинные потуги и вошёл в царство аммиачных паров.
Надобно заметить, что отхожее место в баре было одно на два пола. Это, конечно, создавало определённые неудобства, но в то же время открывало безграничные возможности. В чём Шурочка незамедлительно убедился. Пройдя по флотилии бычков, плавающих в луже лимонадно — пивного second handa, он смело рванул на себя дверцу кабинки и тут же столкнулся взглядом с двумя парами глаз. Одна из них располагалась на одном уровне с Шуриными и принадлежала гардеробщику, вторая же тоже была мужской, но располагалась… В общем, как выразился один старшина — сверхсрочник, «вам по пояс будет».
— Ну ни фуя себе… — сказал Шурочка и грязно выругался от неожиданности. — А где же она?
Впрочем, он тут же пожалел о сказанном, ибо из глаз гардеробщика в устрашающем количестве полетели молнии, а в воздухе явственно запахло озоном. Дышать — то стало легче, но всё же… Шура не стал медлить и вынырнул назад, к стойке.
Место его было уже кем — то занято, и Шурочка, вдруг резко ощутив тягу к чему — нибудь сухонькому, огляделся в поисках свободного стула. После яркого света и удушающего сортирного амбре видел он в полумраке не особенно, но стул всё же приметил. И не замедлил на него плюхнуться.
— Ну, милый мой, ненаглядный, где же ты пропадал? — вдруг ласково спросил его нежный голос.
Он обернулся и увидел рядом с собой её глаза. Она смотрела на него с любовью и грустью.
— Э…
— Я заждалась тебя. Где ты был?
— В туалете…
— И что там?
— Gay games
[4]… — почему — то по — английски сказал Шура.
— Really?
[5]
— Indeed
[6]. — сам себе удивляясь, ответил Шура, всю жизнь бывший не в ладах с иностранными языками.
— Would you like a glass of champagne
[7]?
Шура опасливо покосился на бармена.
— Don’t worry, honey, don’t worry. He’s a good master
[8].
И налила ему бокал холодного шампанского.
— А почему «хозяин»?
— Пей, ласковый мой, пей. И я с тобой. За нас!
Они чокнулись. Золотистая влага, струясь, всеми созвездиями разлилась по телу, проникая в укромные уголки, и крыша новоявленного англофила прочно отъехала назад. Он видел перед собой эти волшебные глаза, он гладил тонкие прозрачные пальцы, он говорил что — то, но сам не слышал, что… Знал только, что все его слова — правда. Наконец она сказала что — то про машину, встала и повела Шурочку за собой. Они вышли на улицу. Прямо напротив дверей стояла белая Toyota. Они сели на заднее сиденье. Последнее, что увидел Шурочка — за рулём никого не было.
Глава 8
I'M ONLY SLEEPING — I
Время стекает по желобу стрелок,
Сон обретает настойчивость рук,
Плавит пространство слепой стеклодув,
Кролик стремится вырыть нору.
Жалит пчела раскалённым свинцом,
Солнце ржавеет в закатном бреду.
Падший ангел ушёл — кто разбудит меня?
Кто займёт моё место, когда я уйду?
Но я не спешу уйти — асфальт уже мягок —
Растёкся в неверном огне фонарей.
Воронкой раскрыта пасть тигра с глазами пчелы,
Он видит — я буду идти вместе с ней.
…Вздрогнув, машина тронулась с места. Медленно, с усилием напрягая веки, Шура посмотрел по сторонам. За рулём сидел Алекс — бармен с гусарскими усами. А рядом с Шурой на заднем сиденье — я даже затрудняюсь подобрать слово, так как «сидело» совсем не соответствует истине, — скорее всего, клубилось нечто абсолютно чёрное. И каким — то шестым чувством Шура понял, что это — она, его новая знакомая… «Forever my girl …» — как — то отрешенно подумалось Шуре.
— Время спать, Шура… — ласково произнёс Алекс.
Шура чистосердечно собрался ответить привычным матом, но внезапно почувствовал, как это обволакивает его своими чёрными щупальцами. Он вдруг ощутил, что занимается всеми известными и неизвестными ему способами любви. Через мгновение он крепко спал.
I'M ONLY SLEEPING — II
Выйди из дома, построенного во сне.
Пчела улетит с граната.
Тигры уйдут к себе.
Ты не вспомнишь, какое ружьё
Стреляло когда — то,
Ведь это случилось в доме,
Который построен во сне.
Город, в котором дома
Летучее, чем дым сигарет.
На улицах — толпы людей,
И все они — ты.
Зеркало в комнате
Мнётся как воск, но пчела
Снова летит на гранат
Через Море Кошмаров.
Не думай про глаз,
Он висит на шнурке.
Может быть, это — хвост тигра,
Ведь он полосат.
Главное — не то, что видит
Выросший глаз.
Главное — то, что слышит ухо,
Ведь слух твой не спит.
И ты слышишь стук в дверь,
А город пустеет —
Толпы нейронов объявляют начало
Комендантского часа.
Трудно сделать шаг
И повернуть ключ,
Но если ты сделаешь это,
Уйдёт дом, который построен во сне.
Рухнут стены замка,
Ров будет заполнен водой.
Тигру легко, но как перепрыгнешь ты,
Если захочешь вернуться
В город, который построен во сне,
Чтобы услышать
Колебания крыльев пчелы,
Пьющей гранатовый сок?
WITH A LITTLE HELP FROM MY FRIENDS — II
В дверь позвонили, когда Миха доливал оставшуюся водку в свой стакан. Алик мирно дремал в кресле, Тамарка продолжала тереть укушенную Шурой ладонь, на которой, впрочем, не осталось никаких следов. Миха открыл. На пороге стоял Шура. Идеально трезвый, в приличном костюме, с дипломатом и букетом гвоздик.
