— Ну… да ничего, в принципе… Хотя…
— Тань, ты уж договори, пожалуйста, раз начала, — тут он попытался смягчить риторику и добавил: — Давай вместе разберёмся, я ведь тоже за тебя беспокоюсь и помочь хочу.
— Не знаю… Ну, вот, например, денег нам сейчас не всегда хватает. Ты не подумай, это не в упрёк тебе, я же вижу, как ты стараешься. Я решила, что мне самой работать надо, только пока не знаю, где и кем. У меня же после школы только курсы для секретарей, а стажа и опыта вообще нет.
Услышав про работу, Макс моментально вскипел.
— Чёрт, ну сколько же можно, мы, кажется, миллион раз это обсуждали — если у надёжных знакомых найдётся работа, то иди, пожалуйста, я сам тебя туда отведу. Может, теперь мама тебя на почту к себе устроит, я не против. Так ведь нет же, как я понимаю, таких вариантов. А идти, как ты собираешься, по объявлению в секретарши или в ларёк торговать, — это же бред, просто безумие натуральное. Ты хоть представляешь, чем это может закончиться? Нет? Ну, так я могу просветить. В сауне, знаешь, проститутки начинающие иногда на судьбу жаловались, много чего про офисы и про ларьки рассказывали. Как заманивали их туда большой зарплатой, а потом силой заставляли хозяев с дружками обслуживать. Кому-то из таких секретарш с продавщицами пришлось из города уехать, а некоторые вместо этого к сутенёрам под крышу пристроились, в профессионалки подались — там за то же самое платят больше, и правила есть.
— Но ведь не везде же так, — тихо возразила Таня.
— Да? Наверняка не везде, согласен. А ты хочешь опытным путём установить, везде или не везде? Проверить, повезёт тебе с объявлением или нет, так, что ли?
Таня замкнулась. Макс понял, что перегнул палку, и опять попытался помириться.
— Тань, ну не обижайся, пожалуйста, но ты ведь степень риска даже не представляешь. А я в прошлом году все эти работы и этих работодателей вблизи повидал. И ещё я очень за тебя боюсь. Извини меня за резкость, но я же просто не знаю, как до тебя достучаться, причём, вижу, что ты сопротивляешься, не согласна со мной. А рисковать я тебе не дам, я же с ума сойду, если с тобой что-то такое случится.
Она по-прежнему молчала, и тут Максу пришла в голову идея.
Месяц назад знакомый собачник предложил ему купить за полцены молодую суку мастино-наполетано. Эту породу Макс просто обожал, но лишних трёхсот долларов на игрушку у него сейчас, понятное дело, не было. «Так можно же не как игрушку, сука почти взрослая, её через полгода уже вязать можно, а щенки у них дорогие, если не наглеть и отдать каждого за те же триста, с помёта можно штуки полторы баков снять, а деньги на суку я из того косаря грина возьму, который сейчас под процентами», — мелькнуло в голове, и он радостно выпалил:
— Слушай, отличный вариант! И ты постоянно при деле будешь, и деньги неплохие можно поднять.
Однако от предложения купить породистую суку и продавать щенков Таня наотрез отказалась. Максим, который загорелся мыслью о покупке мастифа, сначала настаивал, потом обиделся.
— Я не понимаю, чем тебе идея не нравится. Это тоже работа — собак разводить. Трудная, между прочим, но при этом денежная. Один помёт в год, с помёта полторы тысячи минус расходы — это около ста долларов в месяц, столько в ларьке или секретарше не заплатят. Или в ларьке престижнее? — не удержался от сарказма раздосадованный её отказом Макс.
— Нет, не престижнее. Я не могу сейчас объяснить почему, но этого нельзя делать, не надо ещё одну собаку покупать, я тебя прошу, пожалуйста, просто прошу меня послушать, — сказала Таня, еле сдерживая слёзы.
Это необъяснимое и непрошибаемое упрямство вызывало у Максима приступ бешенства. Ни слова не говоря, он выбежал из квартиры, громко хлопнув дверью.
Через несколько дней он привёл в дом чрезвычайно жизнерадостное и очаровательное в своей неловкости существо с тяжёлой, скроенной как бы на вырост, шкурой. Привёл, втайне надеясь, что Таня растает, увидев такое чудо, и всё у них наладится.
Он предложил назвать собаку Мартой, Таня равнодушно пожала плечами, а вот Марте имя очень понравилось. Впрочем, ей (в точности, как одному известному персонажу, вышедшему из Каляевского спецприёмника) нравилось решительно всё. Жизнелюбие Марты было настолько заразительным, что уже на следующий день Макс не понимал, как он до сих пор мог жить без этой никогда не унывающей собаки.
6
После покупки Марты отношения с Таней стали исчерпываться молчаливым сосуществованием в течение дня и бурным, но тоже бессловесным, сексом по ночам. Этими еженощными упражнениями Максим, который придавал сексу огромное значение и считал его едва ли не смыслом существования, как бы доказывал: он, Макс, находится в неплохой форме, и ему будет что предъявить, когда он по-настоящему влюбится в ту, которая ответит взаимностью. Ведь если прежде он лишь изредка позволял себе усомниться в своём будущем с Таней, то теперь он не верил в него ни единой минуты.
«За последние полгода самые приятные моменты — ждать, когда что-нибудь интересное по телевизору будем вместе смотреть. Зимнюю олимпиаду, например, или какой-нибудь „Твин Пикс“. Вот, пожалуй, и всё, что нас сейчас объединяет. Сидеть, уткнувшись в экран, и понимать, что больше ничего не будет? Видеть в телевизоре Екатерину Гордееву
[69] и знать, что со мной ничего подобного никогда в жизни не случится, что никогда не появится у меня такой девушки? Нет, я понимаю, что и я далеко не Сергей Гриньков… Но дело же не в звёздности и даже не во внешности, а в чувствах, в эмоциях. Я бы и в Таню влюбиться смог, она вполне привлекательная. Но только при условии, чтобы я каждый день чувствовал, что она сама в меня влюблена, что я ей интересен. А этого ведь наверняка не будет. Не такой она человек, чтоб чувства проявлять, даже если они у неё появятся. Да ещё подавленность её нынешняя, упрямство непонятное… Нет, тут без шансов. Так и что ж мне теперь — до конца жизни по ночам водку на кухне под „Queen“ пить и Станиславу вспоминать? Я бы сейчас выпил, кстати».
Примерно так можно было бы описать то, о чём каждую ночь думал Максим, часами глядя в стену после секса с Таней. Однако ни к каким практическим выводам и уж тем более действиям эти размышления не вели — жизнь продолжала катиться по инерции, незаметно затягивая его в затхлое болото безразличия, изредка нарушаемого умильными выходками Марты. Поэтому когда Белкин позвал его с собой в новую командировку, Макс очень обрадовался. Он выпросил в конторе большой аванс с суточными и загадочными «прогонными», оставил почти все деньги Тане, и месяц колесил с богатым и щедрым Белкиным по югу России в поисках зерна.
В ночь перед возвращением Макс стал свидетелем истории, которая надолго врезалась ему в память, перебив впечатления от многочисленных знакомств, переговоров и бурных попоек. Покуролесивший на югах с селянками Белкин решил на обратном пути заскочить в город, где жила его первая жена. «Сына надо проведать, — сказал он, — сыну пятнадцать уже, а я его максимум раз в год вижу». Однако когда приятели добрались до места, выяснилось, что сын в деревне у бабушки.
