— А как вы отдадите? За неделю Майкла этого своего тряханёте, что ли? За два месяца из него деньги не вытрясли, а теперь он отдаст? Вы же типа не знаете, где он. М-да, свежо, как говорится, питание, но серется с трудом, — блеснул чувством юмора опер. — Квартиры-то хоть есть у вас? Прописка московская, вроде как должны быть. Не у вас, так у родителей. Они-то люди взрослые, должны понимать, что лучше уж без квартиры, чем по-другому.
От обыденности, с какой было произнесено это убаюкивающее «по-другому», означающее средневековые пытки и казнь в финале (такие методы воздействия применялись к должникам не ради возврата денег, а чтоб другим неповадно было), у Макса перехватило дыхание.
— Не надо квартиры, мы перекредитуемся на неделе, мы уже договорились, — наперебой стали уверять москвичи, не обратившие на зловещий эвфемизм внимания.
— Не верю. Где договорились?
— В «Инверс-банке».
Опер набрал номер.
— Степаныч, это я. Тут говорят, к тебе на днях торгаши с накладными ТОО «Три коня» за двадцаткой грина
[64] приходили. Ещё что говорят? Говорят, что ты им двадцатку эту пообещал. Да? Значит, было дело?
Москвичи радостно кивали: «Было, мы же говорили, что было!»
— Так ты это, Степаныч, ты им деньги-то не давай, — неторопливо продолжил опер. — Кинут они тебя. Эти красавцы сейчас у меня сидят и рассказывают, что твоим кредитом мой погасят. Да не за что, должен будешь. Ну, давай, тебя тоже с наступающим, — безопасник положил трубку и повернулся к москвичам.
— А вас, ребята, ждём с деньгами через 10 дней. До праздников ещё долго, квартиры продать времени хватит. И не дурите там с перекредитацией, лишних процентов на себя не вешайте. Москва — город маленький, конец-то всё один будет, — опер встал, давая понять, что следственные действия окончены.
20
Выйдя из подвала, москвичи заявили: раз повесить долг на Майкла не удалось, надо договариваться друг с другом заново и возвращать деньги сообща. Услышав их претензию, Васильев разозлился.
— Я так понимаю, вы теперь хотите, чтоб я и Макс с какого-то перепугу поучаствовали в ваших с Майклом торгах на паритетных, так сказать, началах? Причём, после того, как мы за вас вписались и помогли вам на Майкла стрелки перевести? — с ледяной усмешкой спросил он. — Так вы это, вернитесь к ребятишкам в подвал, пока далеко-то не ушли, поменяйте показания. Ну, заодно и мы к ним зайдем. Расскажем, сколько и в каких банках на вас на самом деле бабла по всей Москве висит, и где вы ещё перекредитовываться собираетесь. Сдаётся мне, после новостей про других кредиторов ребятишки насчёт ваших квартир завтра же подсуетятся.
Москвичи сейчас явно были неспособны трезво оценивать риски, и Макс испугался, что они и впрямь вернутся.
— Саш, погоди ты, есть же варианты. От резких движений лучше-то никому не будет. По факту весь товар, который у нас лежит, на их деньги куплен — с них ведь эти деньги спрашивают, не с нас. Давайте прямо сейчас поедем к нам на склад, и вместе прикинем, сколько там товара осталось. Завтра-послезавтра мы раскидываем всё это с минимальной наценкой по магазинам и через неделю сдаём вам деньги под расписку. Ну, или нанимайте грузовики и хоть сегодня вывозите товар к себе, как вам удобнее.
Столичные партнёры вцепились в шанс отсрочить неприятности и пообещали завтра с утра приехать на инвентаризацию.
— Но там ведь денег наверняка не хватит, чтоб всё погасить. Как же с остальным быть? — осторожно спросил один.
— А вот об этом вам с самого начала надо было с Майклом тереть, — сказал Васильев. — Нам с Максом эта кредитная линия в х. й не упёрлась, это ваши с Майклом дела. Кстати, Майкл уже дней десять как не появлялся. Думаю, он вас тупо кинул и давно с деньгами за бугор свалил. Он ведь ещё в октябре, когда в Москве Останкино с мэрией штурмовали, и неясно было, кто кого, предлагал нам весь товар, на ваши кредиты купленный, за полцены сбросить и с баблом на Кипр или Мальту податься. А мы отказались. Мы и сейчас чисто по доброте душевной за вас впрягаемся, товар отдаем. Сами голые остаёмся, год, считай, зря работали, даже новое дело начать не на что будет.
Говоря о том, что они остаются голыми, Васильев немного лукавил. Во-первых, количество товара, который уже был сдан в магазины, москвичи проверить не могли. Во-вторых, при срочной распродаже часть денег неизбежно осядет в карманах продавцов. Ну, а, в-третьих, москвичи ничего не знали о двадцати тысячах долларов наличными, которые ТОО «Три коня» ещё летом оставило в залог на двух столичных хладокомбинатах — без залога работать с этими холодильниками было нельзя. И эти деньги надо было вызволять прямо сейчас.
Опасаясь слежки, Макс с Васильевым сначала доехали на метро до вокзала. Там они вывернули свои двусторонние красно-чёрные шапки чёрным наружу и поодиночке ввинтились в толпу в противоположных друг от друга направлениях, заранее договорившись о месте встречи. Потом ребята поймали такси и помчались к дяде Макса за доверенностями на получение денег — собираясь на встречу с безопасниками, они ждали личного обыска, и поэтому сначала завезли изобличающие их бланки ТОО «Три коня» к дяде.
— Ничего, пересидим пока без дела пару месяцев, отдохнём, осмотримся, — говорил Васильев по дороге. — Сейчас вот лавэ заберём, плюс дома от товара что-то останется, короче, штук тридцать баков
[65] у нас будет. А в следующем году что-нибудь замутим. С нашим опытом и такими-то деньгами — легко.
Однако после объезда холодильников этот оптимистичный сценарий пришлось выбросить в корзину. Выяснилось, что несколько дней назад холодильники посетил Майкл.
До своего офиса они добрались ночью, причём, добрались далеко не в лучшей форме. После известия о пропаже денег Макс и Васильев молча влили в себя по пол-литра «Уэйкфилд Фэмили» в какой-то забегаловке на задах Павелецкого вокзала, прихватив на дорожку ещё пару литров этого редкого вискаря. Когда они отперли дверь, с офисного дивана вскочил двоюродный брат Макса. Услышав новость, из-за которой он ночью ждал начальство в гостинице, друзья мигом протрезвели.
Брат сообщил, что банда известного отморозка, третий месяц терроризующая местных коммерсантов и подвернувшихся под руку обывателей, собирается снять с них сто тысяч долларов.
— Майкл?! — одновременно выдохнули Васильев и Макс, поражённые такой стремительной контратакой со стороны бывшего компаньона. Однако проблема возникла не из-за Майкла. Бандитов навёл Орленко, аспирант из меда — тот самый, который прошлым летом подставил Шуру Иванова. Несколько месяцев назад этот скользкий тип устроился к ним торговым агентом. Когда Орленко впервые явился в офис, Макс с большим удовольствием отказал ему в приёме на работу, сославшись на упадок в делах. Но потом за соискателя похлопотал старый товарищ Васильева, который приходился Орленко каким-то дальним родственником.
