— Кстати, Сашенька, про нагрузку, — сладким до приторности голосом отозвалась Алевтина Алексеевна. — Спасибо, что напомнил. Нехорошо ведь так поступать. Наши девочки в бухгалтерии теперь каждый день от директора выговоры получают. То вы хороводы вокруг них водили, цветы с ликёрами возили, руки им целовали, да и, говорят, хе-хе, не только руки, а сами повесили на девочек деньги эти неподъёмные и исчезли. Мне-то вот тоже от начальства попадает, что там греха таить. Подводите вы меня. Не знаю, смогу ли теперь чем помочь. Постараться постараюсь, конечно, ради старой-то дружбы. В общем, оставляю вам всю партию до пятницы, берите деньги и приезжайте. Там уж подробнее поговорим.
Пообещав приехать завтра с деньгами, Васильев блефовал. Такой суммы у них на руках не было. Макс поехал по магазинам просить директрис рассчитаться за сданный на днях товар пораньше. Многие пошли навстречу, а некоторые, соблазнившись небольшой наценкой, даже внесли предоплату за обещанное им масло. Однако денег не набиралось и на половину партии. А ведь их ещё наверняка заставят оплатить какую-то часть старой нагрузки.
— Надо занимать, — сказал Майкл.
Местные кредиторы, чьи деньги они крутили с начала года, выручить не смогли. Деньги удалось найти только в Москве, причём, на грабительских условиях: кредит давали в долларах, на две недели, под один процент в день. В случае просрочки в день начинали капать уже пять процентов. Курс лихорадило: в иную неделю доллар вполне мог вырасти в полтора-два раза, так что условия займа были очень рискованными. Если к маслу снова дадут нагрузку, да ещё заставят ТОО «Три коня» выкупить предыдущие 15 тонн ананасовых консервов, штрафные проценты за месяц похоронят весь бизнес. Однако с хорошим товаром в последнее время было туго, и компаньоны решили рискнуть.
Хладокомбинат давно перешёл на безналичные расчёты. Ребята засылали туда собранную с магазинов наличку через московских приятелей Майкла, которые имели счета в «отмывочных» банках и брали с провинциалов проценты за «кассовое обслуживание» (позднее выяснилось, что с банков они тоже получали проценты — за полученный от ТОО «Три коня» чёрный розничный нал). Поэтому пачки занятых долларов Васильев с Максом сначала показали Алевтине Алексеевне, оставив ей в качестве гонорара за услуги полторы тысячи, а потом отправили через москвичей в банк. Оттуда им привезли платёжку, где была указана сумма, достаточная для оплаты пятидесяти тонн масла — получив взятку, Алевтина Алексеевна пообещала отдать им все пятьдесят тонн без нагрузки.
Васильев с Майклом пошли встречать машины, а Макс отправился в бухгалтерию оформлять документы. Он с нетерпением ждал момента, когда по какому-то недоразумению попавшая в бухгалтеры секс-бомба Катя (которая, впрочем, прекрасно осознавала собственную сексапильность и летом подчёркивала её, надевая под накрахмаленный белый халат работника пищепрома только дорогое французское бельё), зарегистрирует платёжку в журнале и начнёт оформлять накладные. В этот момент к столу неслышно подплыла Алевтина Алексеевна.
— Катенька, — сказала она, — посчитай мне, сколько с мальчиков за те ананасы причитается, которые за ними числятся. Потом прикинь, сколько у них с этой платёжки на масло остаётся, ну, и выписывай на остаток суммы масло.
От такого вероломства Макс едва не лишился дара речи.
— Что ж вы делаете? Вы же час назад пообещали отдать без нагрузки! — выпалил он, задыхаясь от возмущения.
— Миленький, так я не про новую нагрузку, — улыбнулась кладовщица. — Я про то, что вы за старые поставки забрать должны. Оформляй, Катенька, — сказала Алевтина Алексеевна и вышла из бухгалтерии. Макс рванул за ней.
— Постойте, а если мы ещё денег достанем, вы масло отдадите?
— Конечно, отдадим, — Алевтина Алексеевна ласково взяла его за руку и погладила по предплечью. — Мы ведь договорились, что оно вас ждёт до вечера пятницы. Хоть сейчас можете оплачивать и вывозить.
«Кончился бизнес. Что же я теперь делать буду? Где жить? На что? А с Таней как быть?», — после этих вихрем пролетевших в голове вопросов он уже готов был запаниковать, но вовремя собрался и побрёл в бухгалтерию забирать документы на неликвидные ананасы и жалкие три тонны масла. Сексапильная Катя всё ещё возилась с накладными. Захлёбываясь в бессильной злобе, Макс утешал себя обещанием когда-нибудь отомстить Алевтине и всем её подчинённым. В этот момент взгляд зацепился за лежащую на столе платёжку, и вид документа внезапно пробудил в нём азарт карманника. «Надо отвлечь внимание от рук», — понял он и сделал то, что давно хотел сделать — начал откровенно глазеть на роскошный бюст, заглядывая сверху в вырез Катиного халата. Через несколько секунд это заметили все работницы бухгалтерии, включая и саму Катю. Сначала она смущённо отвела глаза, но увидев, что Макс продолжает пялиться на её грудь, откинулась на стуле и с вызовом посмотрела ему в глаза:
— Не насмотрелся ещё?
— Кать, да на такое разве насмотришься? — осклабился Макс, поражаясь не столько собственной наглости, сколько лёгкости, с которой она вдруг из него попёрла, и, широко расставив ноги, сел на стол рядом с платёжкой. — Как однажды сказал Атос — по несколько иному, правда, поводу сказал — вы носите на пальце звезду с неба, и хотите, чтобы её никто не заметил!
Катя встала и, повернувшись к нему спиной, начала трясущимися пальцами застёгивать верхние пуговицы на халате. Половина Катиных коллег с вызовом и осуждением уставилась в глаза Максиму, другие (кто сочувственно, а кто и злорадно) смотрели на вздрагивающую Катину спину. На руки Макса не смотрел никто, и платёжка спокойно перекочевала со стола к нему под джинсовку.
Он быстро вышел из бухгалтерии и побежал искать Майкла с Васильевым.
Ребята вместе с московским партнёром курили недалеко от административного корпуса. Выслушав короткий доклад о катастрофе, Майкл посмотрел на часы.
— 10.27. В принципе, время, чтоб заплатить ещё есть, только вот денег нет, — сказал он. — Ваш банк платёжки с сегодняшним числом до двенадцати выдаёт или до часу?
— Вообще до двенадцати, но мы там типа вип-клиенты, можем и до часу протянуть, — ответил москвич.
— А отменить платёж можно? — спросил Васильев.
— В принципе, добазариться несложно, только надо платёжку сдать, которую отменять будем.
Макс боялся верить своим ушам: ну не может, никак не может мелкая пакость, совершённая им из вредности, спасти их бизнес!
Но тут Васильев сказал:
— Боюсь, зарегистрированную платёжку они нам обратно не отдадут. Даже за очень большой процент не отдадут.
И Макс понял, что настал его звёздный час.
16
Финт с двойной платёжкой поставил крест на торговле с хладокомбинатом, однако позволил сохранить бизнес на плаву. Москвичи вернули банкирам первую платёжку и тут же выписали вторую, немного изменив сумму, чтобы не вызвать подозрений у бухгалтеров холодильника. Узнав о второй оплате за день, Алевтина Алексеевна удивилась, но отдала концессионерам все 50 тонн масла по обещанной цене. «Ну, вот и славно, мальчики, а говорили, что денег нет», — сказала она, провожая за ворота машины с отгруженным товаром.
