Фима нехотя отложил в сторону инструменты, вытер руки и без всякого желания пошел на встречу с незнакомцем.
– Чем могу быть полезен уважаемому господину? – поинтересовался Ефим.
– Господин Гендлер. Продавец колониальных товаров. Приехал специально из Керчи, – бессовестно соврал он о месте своего жительства. – Торгую чаем, кофе, перцем из разных стран и всем, на что есть интерес у населения.
– Возможно, я что-нибудь и приобрел бы у вас, но сейчас не имею такой возможности, – стал оправдываться Фима.
– Вы меня неправильно поняли. Я пришел не продавать, а совершенно напротив. Желаю сделать заказ. Мне порекомендовали вас как лучшего гравера, чеканщика и ювелира в одном лице. Редкое сочетание, знаете ли.
– Спасибо, мне приятно слышать подобные слова о муже, – поблагодарила Мэри Гендлера. – Он совершенно не хочет это слышать от меня. Может быть, вы убедите его в обратном.
– Я обязательно это сделаю, но только после выполненной работы. Господин Разумовский, не будем ходить вокруг да около, а сразу перейдем к делу. Я коммерсант и люблю во всех делах определенность.
– Несколько лет назад я уже слышал точно такие же слова от господина Левинзона.
– И что?
– Ничего. Господин Левинзон процветает, а я живу здесь.
– Я понял. Ваш труд будет достойно оплачен. Вы сделаете для моего друга-историка небольшую, но очень красивую шапочку из золота. Вы что-нибудь слышали о древней Ольвии?
– Конечно, – гордо ответил Фима, вспоминая разговор с Марком Абрамовичем. – Этот город был давно разрушен, если я не ошибаюсь.
– Не ошибаетесь. Рад вашей осведомленности. У нас есть общие интересы, и это вселяет надежду на взаимопонимание. Так вот, как я уже говорил, у меня есть жгучее желание сделать моему другу, ценителю старины, приятное, а вы, надеюсь, мне в этом поможете. Я принес с собой несколько книг и атлас древних вещей. Они будут вам за образец. Полистайте, ознакомьтесь с рисунками Древней Греции, модами на украшения, сделайте себе мнение, а заодно и несколько эскизов. Если мне понравятся ваши ювелирные фантазии, вы получите тысячу рублей до начала работы и ровно столько же после.
– Вы доверяете мне такую сумму, не имея понятия, что получите взамен?
– Я знаю, с кем имею дело. К тому же при деньгах вам будет приятно работать.
От такого предложения у Фимы закружилась голова. Какая удача! Он станет почти богатым человеком! Сам ангел спустился к нему с небес в образе Ицхака Гендлера!
* * *
– Мэричка, я видела уходящего от вас интересного мужчину приятной наружности. Разрешите о нем полюбопытствовать? Он откудова?
– Из Керчи.
– Галантный кавалер из Керчи! – романтично произнесла соседка, закатывая к небу глаза. – А он приходил до вас или к мужу?
– Конечно же к мужу, мадам Мистрюкова.
– Я почему спрашиваю, давно не видела господина Разумовского, а тут чужой мужчина, и вы его провожаете до выхода.
– Это же надо ставить такие гнусные вопросы приличной замужней женщине! – заступилась за Мэри Евдокия Михайловна. – Человек трудится день и ночь, а ей плохо от подозреньев.
– Нет, вы слыхали, как эта гадюка хотит зла всего лишь за небольшой интерес! Я только спросила за приятного мужчину, а вы уже тут как тут. Может быть, он мине понравился своими начитанными глазами! Знаете, уважаемая Евдокия Михайловна, я ругаться не люблю, но вы все время хочите. Прям умираю каждый раз через вас.
– Если вы умираете, то я уже вывихнула ноги, танцуя на вашей могиле. Тфу, мадам Мистрюкова! Беситесь вы от одиночества при живом муже, да и только!
Глава 26
Много веков назад некогда процветающая Ольвия жила и радовалась на принадлежащих ей пятидесяти гектарах земли в районе Днепро-Бугского лимана. Она торговала, чеканила собственную монету, имела флот и занимала в трудное время деньги у Протогена до той поры, пока в один прекрасный день варвары не уничтожили ее. Понятное дело, что после грубого обращения кочевников часть людей распрощалась с жизнью, а более удачливые в этом отношении жители по-быстрому зарыли в земле свои сокровища до лучших времен и убежали подальше, в надежде извлечь припрятанное при первом же удобном случае. Кто-то действительно вернулся за добром, а кто и сгинул на чужбине по неизвестным причинам. А коль жизнь обошлась с жителями Ольвии не очень вежливо, вполне объяснимо, что рано или поздно люди начали отыскивать «подарки» из прошлой жизни при посадке картошки или строительстве дома.
Черные копатели и им сочувствующие бросились на поиски несметных сокровищ. День и ночь они перерывали древние курганы в надежде на удачу, а обнаружив их, с радостью избавлялись от найденного, абсолютно не понимая истинной стоимости находки. После открытия Генрихом Шлиманом Трои золотая лихорадка охватила Европу. Россия тоже не отставала от цивилизованной соседки и ответила ей золотом скифов. Ежегодные археологические экспедиции на Крымский полуостров в Керчь и Херсон были настолько результативными, что у историков нешуточно кружились головы от успехов. Курганы перекапывались вдоль и поперек, а извлеченные из них драгоценности становились украшением крупнейших культурных столиц России. Музеи тратили огромные суммы на приобретение новых экспонатов, соревнуясь между собой и привлекая для столь важного государственного дела все новых и новых меценатов.
Раскопки велись бесконтрольно, когда угодно и где угодно. Никого не интересовало, каким путем антиквариат был получен. Мошенничество процветало. Коллекционеры без разбора скупали артефакты, и в этом им охотно помогали Ицхак и Лейб Гендлеры. Братья быстро сообразили, что любители античных древностей готовы выкладывать огромные деньги, и в один прекрасный день расширили список своей трудовой деятельности. Вскоре к предметам обихода из стекла и глины, найденных на просторах родной земли, присоединились мраморные плиты с древнегреческими текстами. Торговля процветала, список желающих приобрести артефакты увеличивался с каждым днем, и это вызвало нешуточную озабоченность у продавцов.
– Лейб, – как-то сказал Ицхак, – я не знаю, сколько лет будет продолжаться антикварный бардак, но одно я знаю точно: пока он есть, нужно делать деньги. Люди хочут иметь античность, и мы им ее дадим. Наши земли напичканы богатствами, но это небесконечно. Мне надоело тратить время на ожидание очередной находки. Мы будем их делать сами.
Сказано – сделано. Уже через несколько дней был организован подпольный цех по производству «антиквариата». Гончарное колесо крутилось с утра до вечера. Печь для обжига глины не успевала остывать, как ее снова разжигали для новой партии «древностей». Готовые амфоры и горшки разбивали, поливали прокисшим молоком и закапывали в землю на пару месяцев. Пористая поверхность глины охотно впитывала в себя грязь и довольно быстро старела под воздействием кисломолочных бактерий. Глиняные сосуды продавались оптом и в розницу, и никто из покупателей не мог заподозрить какого-либо подвоха. Таким же образом поступали с мраморными плитами после нанесения на них древнегреческих текстов. Несколько «шедевров» купил Одесский археологический музей, о чем в скором времени сильно пожалел, но было-таки поздно. Немного погодя спрос на тяжелую продукцию упал, и братья взялись штурмовать ювелирные вершины. Весят немного, а доход на порядок выше. Талантливых мастеров снабжали необходимой литературой с картинками скифских украшений, найденных когда-то в древних захоронениях, и те, ничего не подозревая, с усердием ваяли по заданным образцам. В тиглях плавился металл, а в это время пуансоны набивали греческие узоры на браслетах и гребнях. Гривны, перстни, бляшки-нашивки на рукава, булавки для волос, височные подвески… Зачастую для большей правдоподобности в украшения вставлялись фрагменты оригинальных вещей. И не было числа тем произведениям «древнего» искусства.
