Из кухни по коридору доносились отдельные звуки: звякали чашки, скрипнул по полу передвигаемый стул. Бронвен уже на ногах, недоумевает, наверное, где же я.
Приглушенная радиоболтовня действовала мне на нервы, и я поняла, что хрупкий пузырь моего сна недолго проживет в резком свете дня. Он уже отступал, как отлив. Я попыталась вернуть его, прижаться к этой сладости, к воспоминанию о человеке, которого обнимала во сне, к его певучему голосу, пьянящему аромату кожи и волос, к его надежной, успокаивающей близости.
Но снам не под силу противостоять пробуждающемуся миру. В итоге мне пришлось их отпустить.
* * *
Пока мы ходили по дому, Хоб Миллер был немногословен. После резких слов при нашей предыдущей встрече я почти ожидала увидеть его раздраженным. Но он казался задумчивым, сдержанным. Как будто что-то более значительное, чем мой запущенный сад, занимало его мысли.
Видимо, в противовес его спокойствию я нервно болтала как заведенная, показывая сломанные перила веранды, треснувшее оконное стекло в ванной комнате, просевшие ступени крыльца, царапавшую карниз ветку манго.
– Требуется ли замена старой железной крыши? – хотела знать я. – Нужно ли специально обрабатывать воду из резервуара? Вкус у воды хороший, но откуда я знаю, безопасна ли она для питья? И как часто следует прочищать водостоки? Представляют ли угрозу пожары в буше? Улучшит ли дело, если я заплачу специалисту по деревьям за их подрезку? И если я обрежу старые побеги плетистой розы, вырастут ли новые?
На шквал моих вопросов Хоб отвечал кивками и записывал все в крохотный блокнот бисерным почерком, настолько аккуратным, что он выглядел машинописью. Каждый раз, когда он останавливался, чтобы сделать очередную пометку, я украдкой на него поглядывала. Он напоминал мне телевизионного персонажа семидесятых годов, рассеянно-любезного, несмотря на одежду, словно снятую с огородного пугала, и залепленное неровным куском черного скотча одно стекло очков.
Наконец он закрыл блокнот.
– Ваш резервуар для воды нужно как следует вычистить, – сообщил он. – В идеале, резервуар нужно чистить каждые два года в зависимости от состояния крыши и труб, а также чтобы избавиться от любого древесного мусора и мертвых поссумов и лягушек, которые могли в него свалиться. Значит, придется покупать питьевую воду в магазине, пока дождь не наполнит его снова. Вкус – хороший индикатор того, что все в порядке, но для уверенности я бы ее проверил. Листья из водостоков нужно будет убирать примерно раз в месяц. Пожар в буше может создать проблемы, поэтому разработайте план ранней эвакуации и чтобы рядом с домом не валялся никакой строительный мусор. Зачем тратиться на специалиста по обрезке, когда я сам могу обрезать переросшие деревья? Что до роз, подозреваю, они погибли. Побалуйте себя новыми, деточка. А еще лучше – посадите что-нибудь более соответствующее здешнему климату.
Утро было чрезвычайно жарким. К тому времени, как мы добрались до края сада, примерно на полпути вверх по холму, я вся взмокла и жалела, что забыла надеть шляпу. Воздух звенел, на деревьях поникли обезвоженные листья. Хоб казался нечувствителен к жаре, но когда мы взобрались по каменистой насыпи, он достал носовой платок и вытер лицо.
Внизу под нами лежало поместье, величественное и мирное, с чугунным кружевом карнизов и витражными окнами, поблескивавшими в утреннем свете. Вились заросшие мхом кирпичные дорожки, то скрываясь за деревьями, то появляясь вновь, а из разросшихся клумб выплескивалась пена красных и оранжевых настурций. Казалось невозможным, чтобы такой покой мог хранить столько тайн, и еще более невероятным, – что среди этих тайн могло быть жестокое убийство.
Хоб, вероятно, не меньше моего увлекся этим видом. У меня накопилось столько вопросов, но я понимала, что должна действовать осторожно.
– Очаровательный вид, правда? – начала я, надеясь сломать лед недоверия.
Хоб посмотрел вниз на поместье и лишь хмыкнул.
Я зашла с другой стороны:
– Кори сказала, что вы прожили в Мэгпай-Крике всю жизнь. Она сказала, что если мне понадобится узнать что-нибудь о местной истории или достопримечательностях, то обратиться нужно именно к вам. Она назвала вас ходячей энциклопедией.
Хоб, казалось, поразился, потом его лицо сморщилось, озаряясь ослепительной улыбкой.
– Юная Кори так сказала, да?
Я кивнула.
– Вообще-то я надеялась, что вы знаете какие-нибудь интересные пешие тропы. Моя дочь помешана на природе, и раз уж значительную часть Торнвуда составляет буш, нам обеим очень хочется его исследовать.
Взгляд голубых глаз Хоба метнулся вниз, к дому.
– Дочка Тони?
– Да.
– Кори мне говорила. Надеюсь, ничего, что я об этом упомянул?
– Я не против, Хоб. Это не секрет, что мы с Тони не были женаты. Семья у нас не получилась. Он встретил другую женщину и женился на ней. И – да, Бронвен его дочь.
– Бронвен? Красивое имя. – Голос Хоба задрожал, старик не отрывал глаз от поместья. – Бедный ребенок, вот так потерять отца. Страшная потеря для вас обеих.
– Это было трудно, – призналась я. – Больше для Бронвен, чем для меня. Но она жизнерадостная девочка, она выправится.
– Помешана на природе, говорите?
Я не могла удержаться от улыбки.
– Она твердо решила стать энтомологом.
Хоб моргнул, потом удивленно покачал головой:
– Будет заниматься жучками, правильно? Что ж, она приехала в нужное место, если хочет изучать насекомых, – здесь они кишмя кишат!
Мы расхохотались громче, чем того требовала остро́та. Лицо Хоба светилось, глаза сияли.
– Сколько лет Бронвен? – захотел узнать он.
– Одиннадцать.
– Хороший возраст. Вполне взрослая, чтобы задавать вопросы, но недостаточно взрослая, чтобы все знать лучше вас.
– Тогда Бронвен, наверное, в переходной стадии. Бывают случаи, когда она, похоже, знает гораздо больше меня. У вас есть дети, Хоб?
Он переступил с ноги на ногу, снова переводя взгляд на дом.
– Нас с братом только двое, два старых холостяка, скрипим помаленьку в нашем бунгало. Я никогда не был женат. Думаю, был слишком занят хлопотами по хозяйству и присмотром за Герни, чтобы он не попал в какую-нибудь беду. У моего брата немного неладно с головой, родился таким… Но вообще он хороший товарищ. Я подозреваю, что он намного смышленее, чем кажется.
Хоб прошел небольшое расстояние вдоль насыпи, выбирая дорогу между травянистыми кочками. Когда я его догнала, он указал вдоль гребня холма туда, где из соседнего холма торчали обнажившиеся валуны.
– Видите те камни? Это Боверово ущелье, отсюда до него полмили. Быстрым шагом вам хватит двадцати минут, максимум тридцати. Сейчас там особо не на что смотреть, все пожухло от жары. Но придет весна, и северный склон холма превратится в ковер из полевых цветов. – Он оглянулся на меня и улыбнулся, стеклышко его очков ярко вспыхивало на солнце. – Погодите, пока Бронвен обнаружит бабочек, которые там собираются, – их миллионы, великолепное зрелище.
