Мне было ясно, хотя из-за рева мотора я его почти не слышал. Должно быть, парень это понял, а может, ему просто захотелось подтвердить свои слова делом. Как бы там ни было, он нажал акселератор, и меня с силой прижало к сиденью. Прежде чем я сумел поднять голову, мы уже мчались со скоростью больше восьмидесяти миль в час. Пожалуй, этот «Понтиак» действительно был самым быстрым и самым шумным автомобилем из всех, в которых мне доводилось ездить. Он был способен жечь резину на всех четырех передачах, что его счастливый обладатель не замедлил мне продемонстрировать. Приборная доска «Понтиака» напоминала пульт управления космическим кораблем, столько на ней было датчиков, циферблатов, сигнальных лампочек и переключателей. Не хватало разве что радара, поскольку я не представлял, как парень может что-то видеть за установленным на капоте огромным воздухозаборником.
Оставшиеся до города двенадцать миль мы проехали – пролетели – минут за семь или даже меньше. Скорость была столь велика, что мне даже показалась, будто прерывистая осевая линия стала сплошной, хотя я отлично знал, что этого не может быть. Когда парень высадил меня у больницы, я попытался его поблагодарить, но, боюсь, за грохотом выхлопа он меня снова не услышал, поэтому я просто сунул ему три доллара (по дороге парень обмолвился, что ему еще нужно заправиться), которые оставлял себе на обед. Я бы дал ему больше – не каждый день катаешься на модернизированных с таким искусством «Понтиаках», – но в карманах у меня больше ничего не было, кроме контракта с деканом Уинтером, а я сомневался, что он может как-то пригодиться моему новому знакомому.
Когда я вошел в палату, Мэгги выглядела как всегда – царственно-спокойной и бесконечно прекрасной, и я в очередной раз подумал, как мне неслыханно повезло. Иначе, чем невероятной удачей, я не мог объяснить, как мне, простому деревенскому пареньку, удалось изловить сказочную жар-птицу. «Господи, вот что такое настоящая красавица!» – думал я, садясь рядом с кроватью и беря Мэгги за руку.
И снова во мне вспыхнула надежда. Начиная с Рождества пальцы Мэгги стали более подвижными, а однажды мне даже показалось, будто она ответила на мое прикосновение легким пожатием, хотя я и не был уверен в этом до конца. Возможно, это было не сознательным действием, а лишь проявлением спинальной активности, насчет которой меня предупреждал врач: рефлекторные движения возможны, говорил он, но пусть они вас не слишком обнадеживают.
И все же я пожал руку Мэгги. Каждый раз, садясь рядом с ней на стул, я пожимал ей руку три раза подряд. На нашем тайном языке это означало «Я тебя люблю», и Мег это знала. И пока мы встречались, и после свадьбы три пожатия означали только одно – «Я тебя люблю». А тот из нас, кому пожали руку, или плечо, или колено, должен был ответить двумя или четырьмя пожатиями, что означало, соответственно, «Я тоже!» или «Я тоже тебя люблю».
Сегодня, когда я трижды пожал руку Мэгги, она ответила мне только одним пожатием. Не двумя, не тремя и не четырьмя, но это было самое настоящее пожатие, а никакое не проявление спинальной активности! Я понял это сразу, понял всем сердцем и всей душой и ни на секунду не усомнился в своей правоте. Воодушевленный, я уселся поудобнее и подробно рассказал Мэгги о предложении декана Уинтера и о том, что я решил ответить согласием. Я говорил и говорил, а сам внимательно наблюдал за Мэгги. Почти сразу я заметил, что ее глаза под опущенными веками заметались из стороны в сторону, а дыхание стало более частым. В конце концов я засмеялся – меня рассмешила мысль о том, что колледж намерен взять меня на постоянную работу, и в этот момент Мэгги еще раз пожала мне пальцы.
Какое-то время спустя в дверь кто-то деликатно – я бы даже сказал, робко – постучался. Поцеловав Мэгги в лоб, я открыл дверь и увидел Кой.
– Извините, профессор, я не хотела вам мешать, но… Мне бы хотелось с вами поговорить, если вы не против.
– Конечно, я не против, – ответил я. – Вы подождете еще пару минут?
Она кивнула, и я поправил на Мэгги одеяло, удостоверился, что ее ноги в носках, погасил свет и вышел в коридор, плотно закрыв за собой дверь. Мы с Кой отошли к кофейному автомату. Я налил себе стакан капучино и предложил ей, но она отрицательно покачала головой.
– Так что у вас за дело, Кой?
– Видите ли, профессор… – Она сняла очки и огляделась по сторонам, словно желая убедиться, что нас никто не подслушивает. – Та, гм-м… справка, которую я вам дала, – она все еще у вас?
– Скорее всего, – ответил я. – Разумеется, с собой я ее не ношу. Думаю, она у меня дома, в журнале учета посещаемости. Она вам нужна?
– Не то чтобы нужна, – ответила Кой, вертя в руках очки. – Просто я хотела бы получить ее назад.
Упершись взглядом в пол, Кой ждала ответа, и я кивнул.
– Разумеется, я вам ее верну… – Я взглянул на нее повнимательнее. У нее был такой вид, словно она не спала несколько ночей подряд. – Как вы себя чувствуете, Кой? У вас усталое лицо.
– Нет, ничего. Все нормально, – ответила несколько невпопад. – Я… я только хотела спросить, можно ли мне забрать справку.
– Я принесу ее вам на следующей неделе. Мне все равно нужно в колледж, чтобы перенести ваши оценки в общую ведомость.
– А нельзя ли… – Кой несколько замялась. – Нельзя ли взять ее у вас пораньше?
– Ну, если вы сами за ней приедете…
– Приеду, – быстро сказала она.
– В таком случае… Сегодня я вернусь домой довольно поздно, зато завтра почти весь день буду дома.
– Спасибо, профессор. Я заеду завтра.
Кой попрощалась и ушла. Я допил кофе и потихоньку выскользнул из больницы через служебный вход. Мне не хотелось, чтобы Кой видела, что я иду домой пешком; она могла бы предложить меня подвезти, а этого мне не хотелось еще больше. Преподаватель и студентка в одной машине – довольно паршивое сочетание, хуже которого могли быть только преподаватель и студентка в одной постели. Если бы нас кто-нибудь увидел, мне пришлось бы долго и унизительно оправдываться, да и контракт с колледжем мог оказаться под вопросом. В конце концов, до дома было не так уж далеко, да и возвращаться пешком мне было не впервой.
Я успел отойти от больницы мили на три, когда меня нагнал Эймос. Притормозив впереди меня, он высунулся из кабины.
– Я так и думал, что это ты.
Я забрался в салон.
– Ты как раз вовремя, – заметил я. – Кажется, снова холодает. Думаю, к вечеру опять пойдет снег.
– А Аманду завтра выписывают, – сообщил Эймос. – Я встретил в универмаге пастора Джона, и он мне сказал. Завтра утром он за ней заедет.
Эймос высадил меня у поворота на мою подъездную дорожку, поэтому остаток пути мне снова пришлось проделать пешком. Подняв повыше воротник и засунув руки глубоко в карманы, я торопливо шагал по замерзшему гравию, думая лишь о том, как бы поскорее добраться до дома. Уже совсем стемнело, но, подойдя к передней веранде, я увидел, что на ступеньках крыльца сидит, обхватив голову руками, какой-то человек в солнцезащитных очках, и я вздрогнул от неожиданности и испуга.
