– Жульничеством, сэр.
Я перевел взгляд на Мервина, который еще больше ссутулился на своем стуле. Он словно не мог поверить, что Рассел сломался первым.
– Мервин?
– Я был не прав, сэр. Я сжульничал.
– Ты, Юджин?
– Я тоже. – Юджин вскинул голову с таким видом, словно сам удивился своим словам, но в глазах у него сквозило облегчение. Он не только был готов расплачиваться за собственную глупость, но и радовался тому, что выход из сложной ситуации нашелся. В том, что он будет соблюдать мои условия, у меня не было ни малейших сомнений.
Продумывая сегодняшний разговор, я понимал: чтобы иметь возможность маневра, мне необходимо добиться признания. Полного и откровенного признания. Но главной трудностью в игре, которую я затеял, было то обстоятельство, что я понятия не имел, что мне сделать с моими студентами. Политика администрации колледжа в подобных случаях была решительной и жесткой. Немедленное исключение. Никаких оговорок или поблажек.
Немедленное исключение… Несколько мгновений я размышлял над тем, что́ это может означать для сидевших передо мной парней. Нет, позиция колледжа не казалась мне несправедливой или чрезмерно суровой, просто мне представлялось не совсем правильным, что приглашенный преподаватель, фактически – человек посторонний, может иметь такую власть над судьбами студентов. С другой стороны, я получил эту власть только потому, что Рассел, Юджин, Алан и Мервин сами отдали ее мне. Теперь, если бы я поступил так, как требовали мои служебные обязанности, Мервин и Рассел мигом лишились бы своих спортивных стипендий, Алан не стал бы первым из членов своей семьи, получившим высшее образование, а Юджин так и не прослушал бы курс, необходимый для успешного окончания колледжа.
В какой-то момент я едва не пожалел о том, что заварил эту кашу. Куда проще было бы просто раздать им работы, выставив за них положительные оценки. Какой-то голос у меня в голове твердил, что лучшее, что́ я мог сделать для них и для себя, это отправить всех четверых в канцелярию колледжа, но поступить так означало бы просто умыть руки. К чему бы это привело? К ненависти? Не знаю. Очень может быть.
И, повернувшись к студентам, я спросил:
– Меня очень интересует один вопрос… Как бы вы поступили на моем месте?
Юджин, наш предприниматель, заговорил первым – заговорил еще до того, как остальные успели сообразить, что́ я предлагаю.
– Я бы разрешил нам переписать наши… в общем, эти работы. Да, точно!.. – Он поднял руки ладонями вверх, и его глаза широко раскрылись.
– Ага! – поддакнул Мервин.
– Да, я мог бы это сделать, – подтвердил я. – Но, мне кажется, поступи я так, и мы потеряем одну важную вещь, а именно – взаимное уважение. – Я помахал перед их носами папками с эссе. – То, что вы сделали, было проявлением неуважения. Вы решили, что сможете меня обмануть, что мошенничество сойдет вам с рук. Вы надеялись, что сможете и дальше безнаказанно бездельничать и валять дурака. Я считаю это оскорблением и не намерен делать вид, будто ничего не произошло, так что просто «переписать» не получится.
Мервин, не желая упустить свой шанс, поспешно сказал, постаравшись, впрочем, придать своему голосу максимум почтительности:
– Но, профессор, вы же с самого начала держите себя с нами так, словно мы – тупые дебилы, которые все равно не смогут написать ничего путного. Вот нам и стало казаться, что старайся не старайся, все равно выйдет ерунда на постном масле!
Я перебил его, прежде чем он успел договорить про «постное масло».
– Прекрати, Мервин! Я не выношу, когда кто-то прикидывается жертвой, тем более что ты говоришь неправду. Я оставался с вами после занятий, я помогал вам переписывать неудачные работы, я читал вам лекции и учил вас, стараясь при этом относиться к вам со всем возможным уважением. В свою очередь, мне хотелось бы, чтобы вы отнеслись к моему курсу с такой же серьезностью и ответственностью, с какими вы относитесь к другим учебным дисциплинам, которые читают вам в стенах этого колледжа. Во всех случаях я поступал с вами так, как мне хотелось бы, чтобы вы поступали со мной, и вам это известно, поэтому я не желаю слышать никаких измышлений на тему, что я будто бы заставил вас чувствовать себя в какой-то мере ущербными или неспособными. Вы просто разленились, вот в чем все дело!
– Но вы высмеяли меня! – неуверенно возразил Мервин.
– Высмеял тебя? Когда?
– В первый день… Я пришел на занятия в спортивном костюме, а вы сделали меня всеобщим посмешищем.
– И что я сказал? – Я в самом деле забыл тот давний случай.
– Не помню точно… Кажется, будто я только недавно проснулся.
Тут я вспомнил. Мервин был прав: я действительно сказал нечто в этом роде. Впрочем, он действительно выглядел так, словно только что встал.
Я немного подумал.
– Теперь я вспомнил, Мервин. Все верно, я это сказал, но я прошу у тебя прощения, если мои слова как-то задели твои чувства. Тем не менее моя бестактность не оправдывает вот этого!.. – Я поднял стопку работ повыше. – Я видел, как ты играешь в футбол, Мервин. На поле ты держишься как мужчина: падаешь, встаешь, снова падаешь, но не сдаешься. Так веди себя по-мужски и на моих занятиях!
И я снова повернулся к Юджину.
– Я не могу дать вам переписать эти работы.
Юджин машинально кивнул. Он знал, что я прав – развитое чувство справедливости позволяло ему без труда отличать добро от зла, хорошее от плохого. Знали это и все остальные.
Мервин тем временем вновь обрел кураж.
– Значит, вы уже все решили, да, профессор?
– Нет. И, признаюсь откровенно, я понятия не имею, что мне теперь делать.
– Вы все решили!
Я – не Фрейд, но Мервин явно нуждался в человеке, который мог бы в него поверить. Сейчас он проверял, не гожусь ли я на эту роль.
– Прежде чем мы попробуем отыскать выход из положения, – сказал я, – мне хотелось бы, чтобы вы знали, что́ я думаю о вас на самом деле. Чем бы ни закончилась сегодняшняя неприятная история, вы имеете право это знать. Ты, Юджин, очень неглуп. Окружающие чувствуют это, они прислушиваются к твоему мнению и уважают и его, и тебя. Я рад, что ты попал в мою группу. На занятиях ты задаешь хорошие вопросы, на которые бывает очень интересно отвечать.
Я повернулся к Мервину.
– У тебя, Мервин, отменное чувство юмора. Ты всегда умеешь меня рассмешить, с тобой легко иметь дело, и мне интересно и приятно слушать твои ответы. А еще мне очень нравится смотреть, как ты играешь в футбол. У тебя настоящий талант, и я надеюсь, тебе хватит терпения и здоровья, чтобы достичь вершин спортивного мастерства.
Ты, Алан, никогда не опаздываешь, ты задаешь хорошие, острые вопросы и участвуешь в учебном процессе наравне со всеми. А это не так мало, как может показаться. Кроме того, я слышал, что ты можешь починить все что угодно – любой механизм. Говорят, ты собрал буквально из ничего четыре автомобиля, и это тоже дар Божий.
