Я могла бы почти растрогаться, если бы мизансцена не была такой затасканной.
– Ди Каприо в конце фильма погибает, Сириан, а твоя мечта сильно смахивает на рекламу жвачки. Не собираюсь тебя воспитывать, сам знаешь, как я отношусь к Альбене, и если ты будешь счастлив с другой женщиной, то первая спляшу самбу.
Он приканчивает свой тип-топовый круассан.
– Вот только есть одна проблема. Дэни терпеть не может детей. Если я разведусь, если мы с ней станем жить вместе, я не смогу приводить Шарлотту к себе домой. Никогда. И в выходные мне придется гулять с ней незнамо где. И собак Дэни тоже не выносит, Опля останется у Альбены.
– Что за прелесть эта девушка!
– Дэни на меня давит, требует, чтобы ушел из семьи. Мне это тяжело из-за Шарлотты, но она еще ребенок и живет в своем детском мире. Если мы расстанемся с ее матерью, то будем видеться наедине, и это укрепит связь между нами.
– Ты кое о ком забыл, а?
– Опля больше любит Альбену: она его кормит.
– Я не собаку имела в виду.
– Помм на Груа совершенно счастлива.
– Быть твоей дочерью не такое уж счастье… – Ударила, теперь надо забить гвоздь по шляпку. – Ты злишься на отца за то, что его никогда не было дома, но он занимался нами куда больше, чем ты дочерью. Умножь свои упрею! Систолю на сто и переадресуй себе.
Он протестует:
– Я хороший отец! Я считаю своим долгом приезжать на ее день рождения, на Рождество, на Пасху. А если она заболеет, примчусь первым же поездом.
– Так, по-твоему, расшифровывается понятие «хороший отец»?
– Не моя вина, что Маэль отказалась жить со мной в Париже! Ты же не любишь Альбену, почему тогда ее защищаешь?
– Я никого не защищаю. Пройдет восемь лет, твои дочери выпорхнут из гнезда, и пути назад уже не будет.
Звонит мобильник.
– Прости, я жду звонка насчет кастинга. Алло?
Руку, которой держу телефон, сводит. Другая рука сжимается в кулак и рвется в бой – отомстить за мое горе, за мою боль. Как я желала ему несчастья, как я мечтала, чтобы его сбила машина, чтобы он оказался навеки прикован к инвалидному креслу, а я бы, такая прямая, гордая, высокомерная, с торжеством наблюдала, как няньки спешат вытереть ему слюну и заменить грязный памперс чистым. Эта стадия закончилась, но рана еще не зарубцевалась. Мы хотели пройти пешком через всю Корсику, мы хотели пожениться и нарожать детей, мы хотели, когда доучимся, взять годичный отпуск и провести его на Груа, чтобы помочь общине, прежде чем наденем положенные иксам мундиры и «фрегаты»
[87]. Но мой возлюбленный слинял, поджав хвост. И теперь меня обнимают другие. Я нежно люблю Помм. Паркуюсь на бесплатной стоянке для инвалидов. Меня везде пропускают без очереди.
Сириан – Париж
Сестра бледнеет.
– Да, не вовремя, тем не менее скажи… – отвечает она звонящему, и голос у нее хриплый.
Я делаю вид, что не прислушиваюсь, но стараюсь не упустить ни словечка.
– …откуда у тебя мой номер?
– …
– Сейчас? Выше крыши, overbooked
[88].
– …
– Ладно, тогда ровно один стаканчик в happy hour
[89]. Рядом с домом. Я живу в Марэ.
– …
– Да, это рядом. В девятнадцать часов. Ты легко меня узнаешь: я в инвалидной коляске.
Сара нажимает на клавишу, делает знак официанту:
– Коньяк, пожалуйста.
Официант таращит глаза. Еще бы: для девяти утра подобный заказ мало сказать редкость. Можно подумать, Сара вернулась с войны, вынырнула из кошмарного сна.
– Это он звонил, – говорит моя сестра.
18 декабря
Помм – остров Груа
Жо вернулся из Парижа, он там скучал без нашего острова. Я помогала священнику делать в левом нефе городской церкви рождественский вертеп, мы расставили фигурки святых, положили мох, камушки, еще у нас там вода льется… Хозяева лавок соревнуются, кто лучше украсит к празднику свою витрину. Мы с мамой обсудили и решили, что не стоит навязывать Жо елку и гирлянды там всякие, слишком еще мало времени прошло… От папы никаких вестей, ясно, что он не приедет. Обычно 25-го к нам приезжает тетя Сара, но в этом году она приедет в начале января, потому что Жо собирается отмечать Рождество с друзьями в Лорьяне. Ему у них будет не так грустно, как дома.
Тетя Сара всегда заботится о моем праздничном наряде. В этот раз она прислала красивое черное платье из магазина Н&М и туфельки с блестками. Я сама забирала посылку на морском вокзале. У нас все посылки приходят в порт, и когда туристы или те, кто недавно приехал на остров, что-то себе заказывают через интернет, то потом ходят и ходят к своим почтовым ящикам совершенно зря, пока какая-нибудь добрая душа не объяснит, куда надо идти. Я не сказала тете Саре, что мы с мамой поедем на Рождество в Локмарию и будем там сидеть без отопления, – зачем? Я наряжусь в подаренное платье, мама меня сфотографирует, мы отправим ей снимок, а потом сразу же надену теплую кофту, рейтузы и сапожки на меху.
Лу, как мне тебя не хватает! Но это ты научила меня любить Рождество, и в этом году я буду любить его за нас двоих. Я все лучше и лучше играю на саксофоне, и это так приятно, от этого такое хорошее настроение. Прямо отрываюсь от земли и парю в воздухе, когда инструмент просыпается. Ноты, которые играют левой рукой, – до, си, ля, соль – беру теперь запросто и выучила уже ноты, которые играют правой, – фа, ми, ре и нижнее до. Ив сыграл мне Fly Me to the Moon
[90] — до чего же красивая мелодия!
Раньше ты помогала мне выбрать подарки к Рождеству, сейчас приходится самой. Папа прислал чек, лучше бы, конечно, какой-нибудь сюрприз, но раз так – я все истратила: купила Жо садовые башмаки-сабо, маме – сумку из парусины и альбом с картинками, на которых наш остров, Шарлотте – такую же теплую кофту, как у меня. Папе я сделала подарок сама. Нарисовала на дощечке два циферблата, приделала к ним бумажные стрелки и приложила календарь приливов и отливов. Теперь папа сможет, сверяясь каждый день со временем прилива и отлива, эти стрелки перемещать.
