– Мне пора. Спасибо, ребята. – Я встаю из-за стола.
– Black dog? – догадывается Пат.
Черным псом называл наваливавшуюся на него хандру Черчилль
[63]. Пат хорошо меня знает, черный пес и впрямь грызет мне сердце.
– А может, прокатишься на поезде, перед тем как пойдешь домой, Ко?
«Ко» у нас на острове называют членов одной компании, такое уменьшительное.
Все остаются у камина, а я топаю за Патом в комнату, где у него электрическая железная дорога. Пригибаемся, проходя под рельсами, Пат нажимает на выключатель, и вот я уже в самой гуще движения. Локомотивы, мигая огоньками, несутся каждый по своему маршруту, а я сразу же превращаюсь в очарованного всем этим мальчишку и даже на минутку забываю о тебе, Лу. Поезда Пата – как заплатки на моей душе. Смотрю, как они мчатся по рельсам, и в ушах у меня звучит песня Go West. Мы с тобой прыгнули в поезд на ходу, не зная, куда он нас привезет, Лу, я поднялся на борт твоего корабля. Ах, до чего же приятным было наше совместное плавание, Ко…
Возвращаюсь домой один. Улыбаюсь, проезжая мимо рыбного рынка. Когда Альбена еще бывала здесь, вы с ней как-то стояли в очереди позади наших островных кумушек, которые, прежде чем подойдут к прилавку, успевали обсудить все, что случилось на Груа до этой минуты, все рождения, смерти, женитьбы, несчастные случаи, стройки и ремонты, ссоры между соседями, расписание почтовиков… Альбена, полагая, что здесь можно вести себя как в Париже, окликнула рыбника своим пронзительным голосом:
– Лаврак
[64] у вас имеется? Нет, я не собираюсь лезть вперед и обгонять этих дам, мне просто надо знать, есть ли смысл стоять в очереди, я, видите ли, спешу…
– Разве вы не в отпуске? – удивилась одна из женщин.
– В отпуске, но это не значит, что надо попусту терять время.
– Она не хочет терять время на разговоры с нами, Ко! – вмешалась другая.
– Потому что на пляж лучше идти до отлива, мадам Ко, правда ведь, Лу?
И ты – под веселый смех кумушек – ответила собственной невестке:
– Мы с вами незнакомы, мадам, похоже, вы меня с кем-то перепутали.
26 ноября
Жо – остров Груа
Ну вот, пришли гугловские рассылки насчет детей. Сириан – один, без жены – присутствовал на вручении какой-то награды, а Сара – на предпремьерном показе фильма. На снимках, иллюстрирующих репортажи, наши ребятки, Лу, выглядят просто великолепно. Рядом с тобой я чувствовал себя молодым, я был из тех, у кого требуют удостоверение личности, подозревая, что вовсе перед ними не пенсионер, а просто мошенник, который хочет воспользоваться льготами. А теперь становлюсь СПСВ, старым-пьяным-в-стельку-вдовцом. Но мне необходимо сохранить достоинство – ради Помм. Пожалуй, надо подойти к борьбе за звание лучшего из пьяниц научно. Я помню, как пил, возвращаясь со своим рыболовецким судном, отец, он пил серьезно, убежденно. Помню, как пили товарищи по команде, поминая отца, когда вернулись на остров без него, мне тогда было столько же, сколько сейчас Помм. Они пили, чтобы ощутить себя живыми. А я пью, чтобы не чувствовать тебя мертвой.
По утрам я угрюмый, днем – пьяный вдрабадан, вечером никакой. Я нагружаюсь чисто солодовым виски
[65], красным, сухим белым, чем угодно, но пива не пью – из принципа. Не могу забыть одного своего пациента, который на вопрос «Вы пьете вино?» ответил: «Никогда ни капли спиртного, доктор, это же губит сердце, я пью только пиво, десять бутылок в день, но никакого вина, особенно красного, я дорожу жизнью!»
Друзья мне искренне сочувствуют, а в глубине души благодарят Бога за то, что отнял жену у меня, а не у них, так уж устроены люди. Маэль заставляет меня есть… закусывать, чтобы не надрался до полусмерти. С Помм я стараюсь не встречаться. В голове вертится нон-стопом «Песня Поля» Реджани: «Я пью… за те дома, что покидал, за тех друзей, кто предавал… но как тебя я целовал…»
Скажи, Лу, я был единственным, кто тебя целовал, кого ты целовала? Алкоголь делает параноиком, лезу в твою записную книжку. Что, кого ты там повычеркивала? Зачем? Почему некоторые слова вообще невозможно прочесть? Вот – ты что-то наметила на 3 декабря, это совсем близко. Никак не могу разобрать, слишком мелкий почерк, мне бы лупу. Достаю мобильник, фотографирую страницу, увеличиваю. И читаю: «9.30 – звтрк Дэн», а дальше – адрес парижской гостиницы. Улица Монж, это Латинский квартал. «Звтрк» – понятное дело, «завтрак». Ну а с кем ты намеревалась встретиться в этом проклятущем отеле? Кто эта сволочь – Дэн?
30 ноября
Помм – остров Груа
Сегодня твой день рождения, Лу. С тех пор как тебя нет с нами, Жо напоминает омара в садке – знаешь, там, в порту? Живой, но в ловушке, и как будто ждет, что вот сейчас его выловят и сварят в белом вине. Он чересчур много пьет, глаза у него красные, как у кролика-альбиноса, и он шатается, когда ходит, и у него дрожат руки. Вот. Например, является он сегодня на кухню во время полдника, а улыбка у него не как улыбка, а как трещина на лице, достает муку, соленое масло, яйца, сметану, йогурт и еще баночку с этим, как его называют у нас на острове, «рыжим песком» и говорит:
– Лу хочет, чтобы ты научилась делать чумпот. И чтобы твоя сестра тоже научилась. Люсетт, когда я был у них в гостях, написала, как его делать, смотри.
Смотрю и делаю все, как там написано: отмеряю в миску муку, добавляю соль, сметану, йогурт и яйца. Потом раскладываю на столе посудное полотенце, вываливаю на него все из миски и начинаю месить. Сыплю в серединку вержуаз («рыжий песок»), добавляю масло. Складываю тесто, опять разминаю, отбиваю ребром ладони, опять складываю и обминаю, после чего заворачиваю в чистую тряпку, как конфету в фантик, завязываю веревочкой и опускаю в кипящую воду.
– Мы потом его распробуем все вместе?
Нет, прежний Жо все-таки не совсем пропал! Его лицо как будто освещается изнутри:
– Да! Да, моя Яблочная Плюшка!
