– Хочу и одновременно боюсь. Я просто боюсь увидеть его таким, какой он сейчас, Лу. Совсем другим. Это больше не мой Кит. Это чужой человек, который ничего не помнит. Он даже не узнает меня. И боюсь, я не смогу это пережить.
– Смотрите! – прерывает Диди. – Снег пошел!
И мы смотрим за окно, где темная мерзлая земля и голые скелеты деревьев покрываются пушистыми белыми хлопьями.
* * *
Лулу уезжает. Мы с Диди остаемся одни, каждый уходит в свой выдуманный мир: Диди в мир компьютерных игр, а я – в книжный. День проходит за днем.
В очередной вечер я сижу на кровати и поливаю розу. Думаю о Ките… И тут что-то клинит в голове.
Я спускаюсь с кровати и захожу в комнату к Диди.
– Диди… – тихо зову я. Он оборачивается и удивленно смотрит на меня – видимо, сейчас я как-то необычно выгляжу или веду себя. Я подхожу к нему, снимаю с него очки, целую его, не понимая, зачем я это делаю. Он отвечает на поцелуй. Поцелуй Диди совсем не такой, как Кита. Кит целовал меня медленно и глубоко, пытаясь заполнить собой меня всю. Поцелуй Диди – резкий и быстрый. Я отстраняюсь от него и в первый раз действительно могу разглядеть, что под нелепыми очками смешного Диди прячется до безумия привлекательный и желанный Джерд. Смотрю на его смуглую кожу, на четкие мужественные скулы, смотрю в его красивые глаза.
Он кладет меня на кровать. При нем у меня нет волнения, как при Ките. Но… С Джердом нет тревог, мы хорошо знаем друг друга, между нами нет барьеров и стеснений. После случая на барже я ни с кем не могла иметь физическую близость, потому что это вызывало фантомные неприятные воспоминания. Но с Диди этого не происходит. Джерд свой до мозга костей.
После этого начинаются наши странные отношения. Я не люблю Джерда и никогда не полюблю. Я даже не считаю нас парой. Джерд для меня друг, от которого помимо дружбы я получаю неплохой секс. Без всяких фобий.
Мы откладываем свои поездки к родителям до последнего. Я перестаю читать книги, а Джерд – сидеть за компьютером.
Теперь все дни напролет мы полностью поглощены друг другом. Я пытаюсь с помощью Джерда спрятаться от своих проблем и мрачных мыслей.
Привлекательное тело Джерда (которое он обычно прячет под одеждой, большей, чем нужно, на пару размеров), кровать, глинтвейн, пицца, марихуана – вот куда я ухожу от своих тревог.
Мы не занимаемся любовью, а трахаемся, как дикие ненасытные звери, которые после первого, второго и даже третьего раза все равно не могут утолить этот голод. Я читала об этом: многие девушки, подвергшиеся изнасилованию, сначала после этого думают о сексе как о чем-то грязном, тошнотворно-неприятном, и что им совсем не хочется повторять это снова. Но потом… Что-то клинит в мозгу. Они полностью меняют свое отношение. Уходят в секс с головой, голод по чужому телу не дает им думать о чем-то еще. Они меняют партнеров как перчатки, потому что ни один из них не может заполнить пустоту внутри них…
Неужели это произошло и со мной? Неужели теперь я тоже буду менять партнеров с головокружительной скоростью, и мне все равно их будет мало? Я бы не хотела этого.
Лулу через время узнает обо всем – и ничего не имеет против наших отношений. Она ничего не говорит даже тогда, когда я переезжаю из нашей с ней комнаты в комнату Джерда.
* * *
Оставшиеся два с половиной года учебы проходят суматошно. Учеба, выставки, презентации, участие в секциях и кружках, бары, марихуана, поездки по историческим и культурным местам Германии, отношения с Джердом (и слава богу, ни с кем больше – того, что я так боялась, так и не случилось), стажировка в немецкой газете, подготовка дипломной работы.
Несколько раз я ездила в гости к Джерду.
Мы ходили по мостовой рыночной площади, любовались восьмиугольной башней с часами на Старой ратуше Altes Rathaus, гуляли по ухоженному парку Клары Цеткин, посещали известный на всю Германию зоопарк, кормили бегающих среди посетителей хрюшек, с восхищением смотрели на жирафов, гуляющих в открытом вольере размером с несколько футбольных полей. Джерд познакомил меня со своей семьей – все приняли меня радушно, отчего мне было очень грустно – ведь его родители не знали, что мои отношения с их сыном несерьезные. Также я ездила с Джердом к моим родителям. Их восторгу не было предела – они решили, что дочь наконец одумалась, выбрала хорошего немецкого парня и построит жизнь так, как их будет устраивать.
За это время я часто переписывалась с Киром: он подробно описывал свою студенческую жизнь, жаловался, как сложно учиться в технологическом университете и как тяжело ему дается сопромат и теоретическая механика. С Игорьком и Ваней они видятся очень редко, ведь они не только учатся в разных университетах, но и живут в разных городах.
Кирилл не слишком часто говорит о Ките, чему я очень рада, поскольку из-за каждого такого сообщения к горлу подступает ком.
Из писем Кирилла я узнаю о том, что они с Архипом снова сблизились. Именно трагедия, произошедшая с Китом, снова свела вместе бывших друзей.
«Архип не смог бы пережить это один, и я решил помогать, чем могу».
«Мы с Архипом показываем Киту твои распечатанные фотографии. Рассказываем про тебя. Не узнает, конечно, но любит смотреть фотографии и слушать. Ха-ха, ладно, я немного лукавлю – больше, чем смотреть, он любит жевать твои фотки. Одну сгрыз наполовину – еле отобрали».
От подобных сообщений и смешно, и грустно.
В моей голове сейчас полная неразбериха: жизнь в Берлине, учеба, друзья, отношения с Джердом, Чертога, жизнь и любовь, оставленные там, Кит, который больше не Кит… Что мне делать дальше, после того как закончу обучение? Чего я хочу? Какое решение будет правильным?
Стажировка в газете ставит точку – после нее я действительно начинаю понимать, чего хочу от жизни и с кем хочу.
В конце весны, после окончания последнего зимнего семестра, сдачи всех экзаменов и прохождения стажировки, наступает торжественная церемония вручения диплома. На лужайке перед университетом я, Диди и Лулу стоим среди других студентов. На нас академические мантии и квадратные шапочки. Преподаватели произносят торжественную речь, вручают дипломы. Вспышки фотокамер, волнительные возгласы и всхлипывания родителей сопровождают этот процесс. Затем нас фотографируют всех вместе. Мы с радостными лицами прыгаем и бросаем вверх свои шапочки – при этом я случайно заезжаю Диди локтем в нос. В следующие годы я с любовью и улыбкой буду разглядывать эту фотографию – летящие в небо шапочки, мое радостное лицо и Диди, который, скорчившись от боли, держится за нос.
После церемонии мы с родителями прогуливаемся по зеленой лужайке вокруг корпуса.
Мама с папой трещат без умолку, поздравляют меня и хвалят.
– Какие теперь планы, Ханна? Вы останетесь с Джердом в Берлине? – спрашивает мама.
– Нет, мам. Мне пора домой.
– Что? Ты хочешь уехать во Франкфурт? А как же Джерд? – удивляется папа. – Я думал, вы захотите жить вместе.
