– Браун сказала нам, что Дабни продавал секреты, – сказал он.
– Правильно. Чтобы покрыть свои игорные долги.
– Она не говорила, что это были его игорные долги.
Глава 24
Харпер Браун заняла место напротив Декера в том самом кафе, куда Уолтер Дабни зашел прямо перед тем, как убить Беркшир. Она была в черном костюме и блузке цвета морской волны. Небольшая выпуклость на талии обозначала, где у нее спрятан пистолет.
Амос был в потертых джинсах, мятой фланелевой рубашке и ветровке.
Окинув взглядом его одежду, Браун заметила:
– Я так понимаю, Бюро сделало для вас исключение в отношении дресс-кода.
– Богарт уже говорил вам: я не настоящий агент.
– Ваш звонок был весьма любопытным, – продолжала Харпер.
– Как, надеюсь, будут и ваши ответы. Итак, чьи это игорные долги?
– Как уже говорилось, я еще не решила, оставлять ли вас в деле, так что я не могу ответить на ваш вопрос.
– А как я уже говорил: не думаю, что в вашей власти принимать это решение.
– Вы забыли о том, что министр обороны может позвонить кому следует?
– Я это проверил, – сказал Декер. – Такого не случится. Вы сказали явную чушь, и вы это знали.
Браун откинулась назад.
– Обвиняя девушку в бесчестных поступках, вы не могли хотя бы заказать ей чашку кофе?
Встав, Амос сходил к стойке, взял чашку черного кофе и принес ее Харпер.
– Благодарю вас, – милым тоном произнесла та. Отпив глоток, улыбнулась. – Крепкий, горячий, и только кофе. Никогда не могла понять, зачем люди добавляют в чашку всякую дрянь.
Смерив ее взглядом, Декер отпил глоток из своей чашки.
– Когда я был полицейским в Огайо, я столкнулся с одной женщиной, которую вы сейчас мне напомнили.
– Она также работала в полиции?
– Нет, она была преступницей. Аферистка. Настоящий мастер своего дела.
– Вы мне льстите, Декер.
– Значит, я неправильно высказался.
– Я выросла в Алабаме у глубоко верующих родителей. Они привили мне понятия чести и правдивости.
– В Алабаме?
– Да.
– Значит, они страстные поклонники «Убить пересмешника»
[14].
– Вы решили так из-за моего имени?
– Да, Харпер Ли. – Декер подался вперед всей своей тушей. – Разве вчера вечером вы не говорили, что в долгу передо мной? Если не хотите расплатиться, наслаждайтесь кофе, а я займусь своими делами.
Увидев, что Браун молчит, он начал вставать из-за стола.
– Просто придержите своих лошадей, – наконец сказала она, показывая жестом, чтобы он сел на место. Амос плюхнулся на стул, и она обвела взглядом кафе. – Это не самое подходящее место.
– В таком случае давайте прогуляемся. – Декер взглянул на ее чашку. – Как вы сами можете убедиться, кофе я вам принес. Просто на тот случай, если вы пришли в плохом настроении.
Когда они вышли на улицу, порыв ветра закрутил волосы Браун вокруг плеч. Ветер также распахнул полу ее пиджака, открывая кобуру с пистолетом. Увидев его, Декер сказал:
– «Беретта». Именно из такого Дабни убил Беркшир.
Харпер застегнула пиджак на все пуговицы.
– Значит, он шел этой дорогой?
– Вам же это прекрасно известно. Мы говорили об игорных долгах.
– Как вы узнали, что эти долги наделал не Уолтер Дабни?
– Ну, вы ни разу не сказали, что это его долги. И я решил отнестись к вашим словам буквально.
– На самом деле я всегда стараюсь говорить как можно более неопределенно.
– Прощайте, честь и правдивость! Значит, это была Натали?
– Почему вы так решили? – бросила на него взгляд Браун. – Вы ее уже видели?
– Можно и так сказать, хотя мы не обменялись ни словом – в первую очередь потому, что она находилась в алкогольном ступоре.
– Но почему вы решили, что именно у нее были проблемы с азартными играми?
– Ее сестры были опечалены смертью отца, но ни одна из них не напилась до невменяемого состояния. А Натали предстояло проделать самый долгий путь, она прибыла последней, из чего следует, что у нее было больше времени на то, чтобы свыкнуться с трагическим известием. Но сегодня утром она пьяна в стельку, в то время как ее сестры занимаются приготовлениями к похоронам, а мать внизу совершенно одна. Я понимаю, что все люди разные, и все-таки, при прочих равных условиях, это показалось мне странным. Кроме того, остальные сестры были возмущены случившимся. Они не могли в это поверить. Но Натали не показалась мне ни возмущенной, ни ошеломленной. И даже несмотря на то, что она была пьяной, в выражении ее лица – точнее, в ее глазах – присутствовало… чувство вины.
– И вы можете определить, когда у человека в глазах «чувство вины»?
– Я двадцать лет проработал в полиции, так что опыта мне не занимать, – ответил Декер.
Какое-то время они шли молча. Проходя мимо будки, Амос кивнул находящемуся внутри охраннику в форме. Это был тот же самый охранник, который дежурил в то утро, когда Дабни застрелил Беркшир.
Напротив рабочие вносили стройматериалы в здание, в котором шел ремонт. На дверях висела копия разрешения на строительные работы. Вашингтон, как и Нью-Йорк, непрерывно сносится и перестраивается. Как-то раз, когда Декер был в Нью-Йорке, таксист сказал ему, что в «Большом яблоке»
[15] всего два времени года: зима и строительство.
– Мы думаем, что это была не сама Натали, – нарушила молчание Браун. – Мы считаем, это был ее муж Корбетт.
– У него игорные долги?
– Огромные, – Браун кивнула. – Судя по всему, какие-то очень плохие люди одолжили ему деньги, после чего потребовали вернуть долг. Мы полагаем, речь идет о русской мафии.
– Значит, им угрожали?
– Это была не просто угроза. Если б Корбетт не расплатился с долгами, убили бы его самого, Натали и их четырехлетнюю дочь.
– И тогда она позвонила отцу?
– Последняя надежда. Деньги у него были, но, по-видимому, свободных средств не хватило.
– Поэтому он продал секреты, чтобы раздобыть деньги?
– Мы так считаем.
– И теперь Натали винит себя в случившемся?
– Похоже на то.
– Но это не объясняет, почему Дабни убил Беркшир.
