Образы ранней, преждевременной смерти преследовали Афину. Ни один из этих троих даже не подозревал, что на следующий день его уже не будет в живых. Достигли ли они того, чего хотели достичь? Она сомневалась.
В Дельфах было много и других «мементо мори», но Афине не требовались напоминания о том, что жизнь не следует растрачивать попусту. Для нее это не было откровением. Смерть присутствовала даже на ее пути сюда. Вдоль дороги она видела немало крестов в память жертв дорожных происшествий, несколько кладбищ и множество деревьев, к которым были прикреплены фотографии умерших с оповещениями о поминках или панихидах.
Афине же требовался знак свыше. Как и древние греки, приходившие сюда, она искала совета, прозрения в будущее.
Перед отъездом она решила осмотреть храм Афины, толос
[59]. Для этого нужно было лишь перейти на противоположную от музея сторону дороги.
Шел седьмой час, и все остальные посетители уже уехали. Несколько автобусов тронулись ровно в пять. Здесь стало так безлюдно, что она чувствовала себя нарушителем порядка, шагая по неровной тропинке к руинам храма.
Они заросли желтыми маргаритками вперемежку с дикими травами и выглядели совершенно заброшенными. Заливался щегол в оливковой роще неподалеку, ему тихонько вторила кукушка. Кругом свистели и щебетали птицы. В воздухе звенела мошкара.
Некогда здесь стоял плотный круг колонн. Афина была очарована — в этом храме, толосе, чувствовалась завершенность, которой нигде больше не было в Дельфах. Может быть, молодая женщина ощущала связь с древним святилищем из-за своего имени? Афина почти час просидела на камнях — слушала птиц, вглядывалась в окружающий пейзаж.
Она не обратила внимания на небольшой домик рядом с археологическим комплексом, и появление человека застало ее врасплох.
Но, увидев на нем форму, Афина вздохнула с облегчением.
— Вы работаете допоздна? — спросила она.
— Всю ночь, — ответил он. — На древности хороший спрос на черном рынке. Приходится охранять наши сокровища.
— Но похитить вот это будет затруднительно, разве нет?
Афина указала на три могучие колонны, которые взмывали высоко в небо. Три из двадцати колонн, которые когда-то образовывали замкнутый круг, были восстановлены.
— Вы удивитесь, если я вам скажу, что́ люди воруют, — усмехнулся охранник.
— Прекрасное место, — помолчав, заметила она.
— На мой вкус, это самое красивое место здесь, — кивнул он.
Казалось, он служит здесь не только ради денег. Она чувствовала: этот человек искренне любит камни, которые сторожит.
— Святилище Афины…
— Пронойи? — перебила Афина, заглянув в путеводитель.
— Провидицы. Афины Провидицы.
— Она предвидела будущее? — спросила Афина.
— Некоторые так считают. Люди, возможно, искали советов не только у оракула.
— Ну и как вы тут себя чувствуете… когда темно?
Ей показалось, что по ночам здесь, среди упавших колонн и камней, должно быть страшновато.
— Я привык, — ответил он. — Да и вознаграждение более чем достаточное.
Несколько секунд Афина не могла понять, что он имеет в виду.
— Посмотрите в ту сторону, — сказал охранник.
Афина повернулась.
Увиденное потрясло ее: закат был столь необычным и ярким, что она охнула. Небо переливалось оттенками розового и дымчатого, словно вулкан вдали выбросил пламя и пепел в небеса.
Она целый год не видела захода солнца. В Дюссельдорфе оно потихоньку соскальзывало за дома или тучи, и день угасал.
Только теперь вспомнила Афина, каким мощным, сильным зрелищем бывает закат. Пока она не уехала в Германию, движения солнца, луны и звезд были частью повседневности, светила всегда присутствовали на небе и постоянно были на виду. Она просто не понимала, насколько ей не хватает Греции.
Закат казался фантастическим. Она стояла бок о бок с охранником, молча наблюдала это необычное явление, чувствуя его сверхъестественную силу.
— Мне это никогда не надоедает, — сказал он.
Ему хотелось поговорить, как и любому человеку, который много часов проводит в одиночестве, а она с радостью слушала.
— Колонны кто-то может унести, но дары природы никто не может забрать, — усмехнулся он. — Она щедро одарила нас в этой стране.
Они не спеша обходили круглый храм, а он говорил:
— Я иногда спрашиваю себя: может быть, несмотря на все разговоры об Афине Пронойе и Дельфийском оракуле, людей на самом деле влекли сюда красивые места и закаты солнца? Представляете, какое здесь полнолуние? Это стоит увидеть, я вам точно говорю. Сердце замирает.
Афина впитывала каждое его слово.
— Я не хотел бы работать где-нибудь в другом месте. Меня собирались перевести на пост в Эпидавре. Но я отказался. Не поехал. Иногда ты просто знаешь, где твое место. Там, где ты можешь быть по-настоящему счастлив. Хотя бы несколько минут в день. Если стоит жить ради этих нескольких минут, значит у тебя есть что-то настоящее. Поэтому я хочу быть здесь.
Он затянулся сигаретой, посмотрел на запад, где в эту минуту на темно-синем небе замерцала первая звездочка.
В это мгновение чистой радости Афина чувствовала себя так, будто обрела долгожданную свободу. Она знала, где хочет быть. Наконец-то оракул заговорил.
Афина была в восторге от принятого решения, она явно казалась человеком, способным начать все заново, к тому же, как она мне сказала, ей удалось накопить достаточно денег в Германии. Ей будет хорошо в Афинах, пусть она никогда не сможет зарабатывать так много, как в Дюссельдорфе. Родителям она ничего не скажет о своем решении, пока не вернется в Грецию навсегда.
— Так гораздо легче! Я знаю, что поступаю правильно, — уверенно сказала она. — Но вы можете представить, какие вокруг этого начнутся разговоры в семье.
Я ответил, что в Англии дети, в общем-то, не советуются с родителями по каждому важному поводу: их воспитывают в духе независимости.
