Читая это, Флоренс подумала, что вот сейчас бы самое время полтергейсту и проявиться, но «постукач» упорно молчал; она, пожалуй, уже и скучать по нему начала.
Почти полный текст данного послания появился также в газетах «Флинтмаркет таймс», «Кингзгрейв таймс» и «Хардборо таймс». Бедная Флоренс чувствовала себя объявленной в розыск преступницей, и ей уже отнюдь не казалось, что на улице старые знакомые стараются обойти ее стороной. Да и покупатели, войдя в магазин, удивленно восклицали: «О, а я, по-моему, где-то читал, что вы давно уже закрылись!» Ну а мистер Торнтон, мистер Друэри, мистер Кибл, а также их жены больше в магазин даже не заглядывали, словно боясь подцепить заразу.
Однако Флоренс ко всему этому отнеслась гораздо спокойнее, чем ожидала. Она, конечно, потерпела поражение, но, когда ты смертельно устал, поражение уже не является столь нежелательным. Компенсации должно было бы хватить на то, чтобы выплатить взятый в банке кредит и внести депозит за аренду нового помещения – возможно, где-то совсем в другом месте. Она решила, что, пожалуй, стоило бы даже радоваться подобным переменам. В конце концов, думала она, и мистеру Брандишу идея создания культурного центра не показалась такой уж плохой. Хотя об этом ей по какой-то причине думать было особенно неприятно; даже более неприятно, чем о том, что с ней «хотели бы заключить договор… относительно покупки упомянутых земель».
Тем временем Рэвен в пабе «Якорь» громогласно вопрошал: откуда, интересно знать, у муниципалитета Флинтмаркета деньги, чтобы выкупить у миссис Грин Старый Дом? Ведь у них, судя по их собственным заявлениям, никогда и пенни лишнего не было; Флинтмаркет так и не смог себе позволить даже собственные болота осушить. Однако городской региональный совет Флинтмаркета, уподобляясь всем прочим государственным и общественным организациям, абсолютно не желал обсуждать свои финансовые дела «с кем попало». Впрочем, глава тамошнего комитета по культуре в своем выступлении отметил, что ему «греет сердце», если в особо трудной ситуации, когда действительно что-то очень нужно, находится «благородный жертвователь», благодаря которому и «становится возможным очередной шаг вперед».
Адвокаты Флоренс во Флинтмаркете сперва пришли в страшное возбуждение – ведь это было одно из первых дел в рамках только что принятого закона – и стали убеждать ее подать встречный иск или просьбу о процедуре certiorari
[40].
– А что, собственно, это нам даст? – спросила Флоренс.
– Ну, на самом деле никаких законных оснований сомневаться в этом административном решении нет, но считается, что общественность может повлиять на изменение решения на основании естественного правосудия.
– Что такое «естественное правосудие»? – спросила Флоренс.
Но адвокаты, выяснив, как мало у их клиентки денег, решили отказаться от процедуры certiorari и стали обсуждать тему компенсации, перспективы которой они, как и все прочие советники Флоренс, воспринимали довольно мрачно. На Флоренс они теперь поглядывали почти враждебно, заявляя, что в данном случае не может быть и речи о каких бы то ни было скидках в связи с порчей или амортизацией товара, поскольку книги, согласно закону, считаются «не теряющими свою стоимость при перемещении», как, скажем, и скобяные товары. Компенсации за обслуживание магазина также требовать было нельзя, поскольку это «единоличный бизнес». Мистер Торнтон, пожалуй, пошутил бы насчет «единоличного женского бизнеса», но адвокатам из Флинтмаркета было не до шуток. Так что оставался только иск о компенсации стоимости самого Старого Дома.
Но через несколько недель, когда Флоренс в очередной раз позвонила в адвокатскую контору, они заговорили уже о разнообразных препятствиях и отсрочках в удовлетворении этого иска. Собственно, они хотели дать Флоренс понять – хотя довольно долго и не желали этого признавать, – что она и за дом вряд ли хоть что-то получит. Согласно многочисленным законам, связанным с планированием городской и сельской местности, если влажность в доме превышает все допустимые для проживания людей нормы, а само здание к тому же «грозит обрушением», то любые требования о компенсации становятся невозможны.
– Но Старый Дом благополучно простоял несколько столетий и даже не думает «грозить обрушением». И потом, я ведь в нем живу, я все еще живой человек, и там вовсе не так уж сыро, а летом и к середине зимы дом и вовсе совершенно просыхает. А как, кстати сказать, насчет стоимости самого земельного участка?
Однако адвокат – он называл тот участок земли, на котором стоит Старый Дом, «очищенным от построек», словно самого дома там давно уже нет, – заявил:
– Участок можно оценивать только в том случае, если дом действительно стоит на земле, однако тщательное обследование подвалов показало, что этот дом стоит в воде глубиной в полдюйма.
– Какое обследование подвалов? Меня даже не извещали о необходимости подобного обследования.
– По всей видимости, подвалы были осмотрены в тот день, когда вас в магазине не было; совет города поручил сделать это мистеру Гиппингу, опытному каменщику и штукатуру; он же произвел оценку состояния стен дома и его подвалов.
– Джону Гиппингу?!
– Мы, разумеется, полагаем, что этот господин проник в дом мирным путем?
– О да, конечно. К насилию он совершенно не склонен. Но вот что мне хотелось бы знать: кто его туда впустил?
– Как? Естественно, ваш помощник, мистер Майлоу Норт. Во всяком случае, считается, что он действовал в качестве вашего помощника и в соответствии с вашими указаниями. Вы имеете по этому поводу какие-то возражения?
– Нет. Я даже рада, что Гиппинг получил хоть какую-то работу. Ему в последнее время нелегко было ее найти.
– Однако вот что ставит всех нас в весьма щекотливое положение: мистер Норт дал показания под присягой, что невыносимая влажность, царящая в вашем доме, повлияла на состояние его здоровья и теперь он не может выполнять свою обычную работу.
– Почему вы так поступили? – спросила Флоренс у Майлоу. – Вас кто-то попросил это сделать?
– Да, меня действительно не раз об этом просили, и мне показалось, что поступить так проще всего.
В магазине Майлоу уже некоторое время не появлялся и ей больше не помогал; она случайно встретилась с ним на муниципальном лугу. Он, впрочем, не сделал ни малейшей попытки уклониться от встречи. Мало того, он даже попытался быть полезным, сказав, что если Флоренс все еще нужен помощник, то Кристина теперь вполне свободна, поскольку, не успев отучиться в Техничке и половины триместра, была отстранена от занятий классным наставником. Майлоу заверил, что подробностей он не знает, а Флоренс его и не расспрашивала.
Собственно, больше почти ничего в сложившейся ситуации она поделать не могла. Управляющий банком, немного смущаясь, попросил ее как можно скорее с ним встретиться «в любое удобное для нее время». Ему хотелось знать, правда ли то, что он слышал – что она якобы не имеет никакого законного права на компенсацию, – и как же в таком случае она намерена выплачивать банковский кредит.
