Местные торговцы, проконсультировавшись с ассоциацией торгово-промышленных кругов Флинтмаркета, решили в день похорон старого мистера Брандиша свои магазины не закрывать. Тем более что похороны должны были состояться в ярмарочный день, когда возможность дополнительной выручки особенно высока.
– Я тоже закрываться не собираюсь, – сказала Флоренс Рэвену, который иногда исполнял еще и обязанности могильщика. Его это удивило; он считал, что Флоренс имеет полное право присутствовать и на церковной церемонии, и на похоронах, поскольку она была куда ближе знакома с покойным, чем большинство тех, кто там наверняка окажется. Рэвен был прав, но Флоренс не смогла бы объяснить ему, что сейчас ей больше всего хотелось побыть в одиночестве и вспомнить своего странного корреспондента и защитника. А также попытаться понять: какая сверхъестественная причина заставила мистера Брандиша в тот день надеть шляпу, взять трость и потащиться через эту проклятую площадь?
Его похоронили в каменистой земле церковного двора, где покоились все погибшие и утонувшие в море жители Саффолка – юные одиннадцатилетние гардемарины, которых поглотило море, пропавшие без вести рыбаки. Весь верхний северо-восточный угол кладбища занимала фамильная усыпальница Брандишей, славившихся своей преданностью этим землям. Как ни странно, в день похорон Хардборо, сгорбившийся, скукожившийся, опустившийся, кажется, даже ниже уровня собственных болот, вдруг словно превратился в центр всеобщего притяжения. Кто бы мог подумать, что у старого мистера Брандиша было столько знакомых и родственников! А сколько народу понаехало из Лондона! Он вроде бы оказался даже членом Королевского общества
[37]. Ну, вот как такое могло быть? Все пабы города испросили позволения продлить работу; а в Имении для огромного количества прибывших на похороны людей приготовили холодный ланч; и люди с удовольствием закусывали, разговаривали и даже смеялись, но потом, словно спохватившись, смущенно старались как-то приглушить смех и попросту не знали, куда себя деть. Было известно, что старик умер не у себя дома, и мистер Друэри начал длительное расследование, в результате которого наследникам предстояло распорядиться следующим имуществом: особняком Холт-хаус, болотами, водяными мельницами, а также 2705 фунтами 13 шиллингами 7 пенсами, которые остались на текущем счету мистера Брандиша.
В церкви еще продолжалась служба, и Флоренс, не ожидая никаких покупателей, медленно крутила ручку кассового аппарата, когда в магазин неожиданно вошел генерал Гамар. Некоторое время он постоял в дверях, застилая свет, затем, очевидно отдав самому себе некий приказ, сделал три шага вперед. Сперва Флоренс решила, что на этом все и закончится. Генерал, продолжая хранить молчание, увлеченно перелистывал страницы «Нодди»
[38]. Но Флоренс Грин отнюдь не собиралась ему помогать. Он не появлялся у нее в магазине уже несколько месяцев, и она догадывалась, что ему это было попросту запрещено. Потом она все же смягчилась, понимая, что прийти он мог, только повинуясь некому доброму порыву, а доброту она, в конце концов, ценила превыше всего.
– Вы ведь не за книгой сюда пришли, верно?
– Ну, не совсем… Мне просто хотелось сказать вам, что от нас ушел очень хороший человек. – Генерал умолк, потом откашлялся и, поскольку ничего больше в голову ему не приходило, хрипло прибавил: – Мне кажется, вы неплохо знали Эдмунда Брандиша.
– И мне иногда так кажется, но, с другой стороны, если честно, беседовать с ним по-настоящему мне довелось всего лишь раз в жизни, когда он пригласил меня на чай.
– Ну а я и вовсе ни разу с ним не беседовал. Во время войны он был, конечно, в первых рядах, но не в Саффолке; он, по-моему, служил в RFC
[39] – ему хотелось летать. Странно, правда?
Теперь Генерал, по-видимому, чувствовал себя гораздо свободнее, поскольку самая неприятная часть разговора – соболезнования – осталась позади.
– А еще очень странно, что в тот самый день он с утра явился к нам с визитом.
– Он, наверное, с вашей женой поговорить хотел.
– Да, вы совершенно правы. Вайолет мне все потом рассказала. Он, по-моему, не пожалел сил и дошел до нас только для того, чтобы поздравить ее с великолепной идеей – ну, я имею в виду ее идею насчет этого культурного центра. К сожалению, сам я с ним переговорить тогда не сумел. Должен сказать, я никогда бы не подумал, что его так интересует наше искусство, но… в общем, что ж, ничего не поделаешь… Умер хороший человек. И всего на двенадцать лет меня старше. Знаете, мне иногда кажется, любой из нас может вот так вдруг упасть и умереть.
Похоже, его уже ничем не остановишь, подумала Флоренс, он так и будет без конца рассуждать на одну и ту же тему, и она решила прибегнуть к крайней мере:
– А вы не опоздаете на ланч, генерал Гамар? – сказала она, прекрасно зная, как к этому ланчу готовились в Имении. Ну а хозяин там, естественно, понадобится, чтобы откупоривать бутылки.
Испытывая одновременно и облегчение, и разочарование и сознавая, что ему не хватило такта достойно завершить беседу, Генерал поспешно откланялся и удалился.
Примерно через месяц после этого Старый Дом был реквизирован в соответствии с новым парламентским законом. Поскольку один из пунктов закона гласил, что если на одном участке земли имеются два старинных «необитаемых здания одного года постройки», а стало быть, одно из них может быть оставлено проживающим в нем людям, то вместо Старого Дома могли бы «изъять» пресловутый устричный сарай, который Флоренс, к сожалению, сама уже приказала снести. И хотя почти целый год до этого Уилкинс никак не мог толком даже начать разборку сарая, то теперь, как ни странно, эта работа стала продвигаться ускоренными темпами.
В отделанную бронзой щель почтового ящика, по-прежнему висевшего на дверях книжного магазина, прямо-таки дождем стали сыпаться разнообразные послания. Почтальон даже извинялся, что приносит их в таком количестве. В одном из них муниципалитет Флинтмаркета уведомлял Флоренс Мэри Грин о следующем: «…На основании закона от 1959 года, а также отдельных положений тех законов, которые полностью или частично вошли в вышеупомянутый закон, нами было испрошено разрешение купить и взять под контроль и на полное обеспечение земли или иные унаследованные владения, перечисленные в прилагаемом списке и указанные на прилагаемом плане (впрочем, и список и план приложить забыли) и отмеченные розовым, а также шахты и полезные ископаемые, имеющиеся на данной территории, за исключением каменного угля, и, соответственно, мы хотели бы заключить договор с Вами и с каждым из членов Вашей семьи относительно покупки упомянутых земель, а также той компенсации, которая должны быть выплачена Вам и каждому из членов Вашей семьи в связи со сменой владельца данных земель, полностью санкционированной правительством, о чем было сказано выше».
