* * *
– Мне будет тебя не хватать, Кристина. Скажи, что бы ты хотела получить в подарок?
– Только не одну из ваших книг. Не из тех, что здесь есть.
– Но тогда что же? Я завтра еду во Флинтмаркет. Как насчет нового кардигана?
– Мне бы лучше деньгами. – Кристина по-прежнему чувствовала себя обиженной и была настроена непримиримо. Казалось, она испытывает облегчение, только причиняя кому-то боль. Она словно затаила злобу на всех, кто имел отношение к книгам и чтению, кто сделал непременным условием успеха умение писать идиотские маленькие сочинения и сразу угадывать, какой предмет, число или картинка лишние в перечне. Всех этих людей Кристина теперь ненавидела. И миссис Грин, которая вроде бы ее понимала и всегда говорила, что она сдаст экзамен не хуже других, оказалась такой же, как все прочие. И теперь она, Кристина, больше не намерена была как-то отличать этих людей одного от другого и вообще быть с ними любезной.
– Надеюсь, ты все же как-нибудь вечерком навестишь меня?
– У меня теперь просто времени на это не будет.
– Школьный автобус приезжает около пяти, не так ли? Я могла бы тебя там встретить.
– Ох, да зачем вам из-за меня напрягаться-то? Говорят, нехорошо напрягаться, когда тебе уже сорок стукнуло.
Что ж, возможно, она права, подумала Флоренс. Она и сама уже стала замечать за собой кое-какие странности, особенно в последнее время, – наверное, она и впрямь слишком много работает, а может, сказывается возраст или одинокое существование. Например, получая письма, она часто ловила себя на том, что попусту тратит время, рассматривая почтовые штемпели и марки и пытаясь угадать, кто прислал то или иное письмо, вместо того чтобы вскрыть конверт и сразу все выяснить.
Впрочем, письма теперь приходили все реже, да и в целом деловая жизнь Флоренс начала мало-помалу затухать. Библиотеку, которая в итоге стала ее единственным постоянным, хотя и совсем скромным, источником дохода, теперь пришлось закрыть навсегда. А все потому, что в городе – впервые в истории Хардборо – появилась Публичная библиотека. Собственно, потребность в этом ощущалась уже давно, и сейчас, пожалуй, сложно было определить, кого именно следует поздравлять с тем, что наконец-то удалось «продавить» решение о библиотеке на Совете графства. Новая библиотека стала важным достижением – а также дополнительным удобством для отдыхающих. К счастью, вполне подходящие для этого здания в городе имелись. В итоге приобрели тот самый дом, где раньше был рыбный магазин Дибна.
«Постукач» теперь гораздо реже давал о себе знать, но однажды утром Флоренс нашла одну из своих амбарных книг – она в последнее время особенно тщательно занималась бухгалтерией – валяющейся на полу; казалось, кто-то нервно ее перелистывал, а потом в ярости швырнул, раскрытую, оземь. Многие страницы оказались исчирканы какими-то каракулями и даже изорваны. В таком виде неловко было показывать свои записи Айви Уэлфорд, племяннице Джесси. Впрочем, Айви довольно холодно сообщила, что в ближайшем будущем Флоренс придется, видимо, договариваться с кем-то еще, потому что она, Айви, получила повышение по службе, а значит, у нее просто не будет времени еще и Флоренс оказывать помощь в бухгалтерских делах. Было ясно, что холодность ее тона связана с тем, насколько изменилось отношение к Флоренс тетки Айви, хозяйки ателье «Рода». Правда, под конец Айви несколько смягчилась. Собираясь уходить и проверяя, не оставила ли здесь чего, она сказала:
– Разумеется, в мои обязанности входила только проверка бухгалтерских книг, и я с профессиональной точки зрения поступила бы совершенно неправильно, если б стала давать вам еще какие-то советы…
– Раз вы считаете, что поступили бы неправильно, моя дорогая, – прервала ее Флоренс, – то я, конечно же, и не должна вам этого позволять.
Молодая нахалка тщательно застегнула плащ и сказала:
– Ну что ж, тогда, пожалуй, и все. Надеюсь, я ничего из своего барахла у вас не оставила. Знаете, мой отец любил повторять: если уж вы оказались в чреве кита, вспомните об Ионе – он ведь вполне успешно сумел оттуда выбраться. А я спешу. Приглашена к тете на ужин в ателье «Рода».
Когда она ушла, Флоренс осталась наедине со своими мыслями и предчувствием крушения всех надежд. К счастью, ей было чем заняться: пора было начинать весеннюю уборку, а также требовалось составить список будущих закупок – эти списки скауты приноровились печатать для нее на ручном печатном станке. Чтобы переделать все эти дела, ей придется по утрам вставать на час, а то и на два раньше обычного. Флоренс с чувством стыда изучала ряды непроданных книг, терпеливо ждавших своих покупателей, когда рядом вдруг раздался голос Майлоу:
– Вы слишком много работаете, Флоренс.
– Я просто пыталась сосредоточиться… Положите эти книги на место, они только что получены, и я еще не успела их просмотреть и внести в список. Конечно же, человек просто обречен на успех, если отдает своему делу все силы.
– Не понимаю, зачем нужно непременно отдавать все силы. Ведь в конечном итоге нам придется со своими силами расстаться. Умирать приходится всем. Хотя смерть вряд ли можно назвать успехом.
– Вы еще слишком молоды, чтобы рассуждать о смерти, – сказала Флоренс, чувствуя, что он ждет от нее именно этих слов.
– Возможно. Впрочем, я верю, что Кэтти, например, вполне может умереть. Она как раз тратит слишком много сил.
Три раза в неделю, подумала Флоренс. И вздохнула.
– Как она поживает?
– Не знаю. Она, собственно говоря, меня бросила. Уехала и теперь живет с одним типом в Уонтидже. Он в редакции Внешнего радиовещания работает. Это я вам по секрету сообщаю.
– По-моему, вы уже сообщили об этом «по секрету» каждому жителю Хардборо, лишь бы тот готов был вас слушать.
– Но к вам это имеет особое отношение. Ведь теперь у меня будет гораздо больше свободного времени, и я мог бы вам помогать – разумеется, работая неполный день. Вам ведь, наверное, не хватает той малышки?
Но Флоренс не позволила застигнуть себя врасплох.
– Между прочим, Кристина многому здесь научилась, – сказала она. – И с покупателями обходилась весьма умело.
– Ну, у меня-то это куда лучше получится, – заявил Майлоу. – И она, между прочим, стукнула Вайолет Гамар линейкой. А я бы ни в коем случае этого делать не стал. Сколько вы можете мне платить?
– Кристине я платила двенадцать шиллингов шесть пенсов в неделю. Больше я в данный момент, безусловно, платить не в состоянии. – Она очень надеялась, что после такого заявления Майлоу наконец от нее отвяжется, хотя он ей, в общем, даже нравился. Впрочем, если на телестудии в Шепердс-Буш все такие, как он, у них вряд ли может хоть что-нибудь по-настоящему получиться. Они там, похоже, только и делают, что языками мелют, пытаясь в чем-то друг друга убедить.
– Если вас действительно интересует эта работа… – медленно проговорила она, думая о том, что в магазине Мюллера таких, как Майлоу, обычно называли «пронырами», – …то я буду рада. Можете приходить во второй половине дня. Надеюсь, через пару недель вы разберетесь, насколько вам это подходит. А если вам не нужны мои двенадцать шиллингов шесть пенсов, можете отдавать их в благотворительную организацию «Спасательная шлюпка» или просто класть в ящик для пожертвований возле офиса береговой охраны. Только, пожалуйста, не забывайте: я вас сюда работать не приглашала. Вы сами меня об этом попросили.
