Флоренс смущенно напомнила разговорчивой Дженет, что, возможно, кому-то еще хочется позвонить и не стоит им так долго занимать линию, но та сказала, что сейчас линия совершенно свободна, и пояснила:
– Те, у кого частный телефон имеется, в основном уехали в Олдборо, на музыкальный фестиваль, а все остальные возле нового кафе «Фиш-энд-чипс» собрались. Оно сегодня вечером впервые откроется.
– Но и в новом кафе, Дженет, вполне может случиться пожар. Надеюсь, впрочем, что они пользуются для жарки пищевым маслом. Во всяком случае, лучше нам на всякий пожарный случай освободить линию. А это кафе случайно не мистер Дибн открыл?
– Что вы, Дибн как раз уверен, что его торговле нанесен смертельный удар. И все пытается викария на свою сторону перетянуть – уверяет, что запах жареной рыбы вполне может и в церковь во время вечерней службы просочиться. Только наш викарий не любит, когда его в подобные споры втягивают. Он так прямо Дибну и сказал.
«Интересно, – подумала Флоренс, – а что говорят телефонистки насчет моего книжного магазина?»
На следующий день часов в пять, как раз когда Флоренс собиралась пить чай, на пороге Старого Дома возникла девочка лет десяти, очень бледная, худенькая, с удивительно светлыми легкими волосами. На ней были джинсы и розовая кофта-кардиган весьма прихотливой вязки. Приглядевшись, Флоренс узнала в ней ту самую девочку, которую видела на муниципальном лугу.
– Ты ведь Кристина Гиппинг, верно? Я вообще-то думала, что твоя старшая сестра придет…
На что Кристина тут же сообщила, что теперь, когда вечера стали такими долгими и светлыми, ее старшая сестра все время будет торчать в зарослях папоротника-орляка с Чарли Каттсом. Она, Кристина, только что видела на перекрестке оба их велосипеда – а сами они как раз в зарослях и торчали.
– Зато со мной вам ни о чем таком беспокоиться не придется, – заметила она. – Мне одиннадцать еще только в следующем апреле исполнится. У меня еще и месячных нет.
– А что же твоя вторая сестра?
– Она вообще больше всего любит дома сидеть и возиться с Маргарет и Питером – это наши младшенькие. Только зря им такие имена дали: все равно ведь с принцессой ничего не выйдет
[19].
– Ты, пожалуйста, не пойми меня превратно, Кристина. Дело вовсе не в том, что ты кажешься мне не годной для этой работы. Просто ты и впрямь выглядишь и недостаточно взрослой, и недостаточно сильной.
– А вы не судите по внешнему виду. Вот вы, например, достаточно старая, да только сильной-то небось не выглядите. И потом, кого бы вы из нашей семьи ни выбрали, особой разницы не будет: у нас в семье все рукастые.
Кожа у Кристины была почти прозрачная, а ее шелковистые волосы и вовсе казались бесплотными и взлетали прозрачным облачком даже при малейшем движении воздуха. Когда Флоренс, опасаясь, что могла невольно обидеть девочку, ободряюще ей улыбнулась, та улыбнулась в ответ, демонстрируя два сломанных передних зуба.
Оказалось, что зубы она сломала прошлой зимой при довольно-таки странных обстоятельствах – когда снимала с веревки вывешенное на просушку белье, напрочь задубевшее от мороза, и заледенелая фуфайка ударила ее в лицо. Впрочем, к подобным неприятностям Кристина относилась философски; как и все дети в Хардборо, она давно научилась терпеть боль. Здешние ребятишки, бегая, точно канатоходцы, по узким поручням мостков над болотами, порой оттуда падали и сильно разбивались, а то и тонули. Кроме того, одной из самых распространенных забав была у них стрельба друг в друга из рогаток, причем стреляли они камнями или мелкой свеклой, подобранной в полях. А одному полоумному мальчишке кто-то сказал, что личинки мясной мухи, которые рыбаки обычно используют в качестве наживки, могли бы здорово ему помочь, потому что «от них умнеют», и этот дурачок, наслушавшись подобных советов, слопал целую банку. Худоба Кристины показалась Флоренс прямо-таки угрожающей, хотя миссис Гиппинг вроде бы всегда заботилась о своем большом семействе и славилась умением хорошо готовить.
– Ладно, Кристина, завтра я зайду к твоей маме и обо всем с ней договорюсь.
– Как хотите. Она все равно скажет, что я буду приходить к вам каждый день после школы, а в субботу на весь день, и платить вы мне должны не меньше двенадцати с половиной шиллингов в неделю.
– А уроки ты когда делать будешь?
– Постараюсь еще дома все успеть, сразу после чая.
Кристина начинала проявлять признаки нетерпения: ей хотелось немедленно приступить к своим обязанностям. Она даже розовый кардиган уже сняла, явно собираясь повесить его где-нибудь в заднем коридоре, и Флоренс спросила у нее:
– Неужели ты сама это связала? Вязка, по-моему, очень сложная.
– Образец есть в «Вуменз оун»
[20], – сказала Кристина, – только там расчет петель для кофты с короткими рукавчиками. – Она нахмурилась; ей не хотелось признаваться, что сегодня, ради первого знакомства с миссис Грин, она надела все самое лучшее, желая произвести на хозяйку должное впечатление. – У вас ведь никаких детей нет, да, миссис Грин?
– Нет. Но мне бы очень хотелось их иметь.
– Значит, в этом отношении жизнь вас обошла.
И Кристина, не дожидаясь ответа или объяснений, вскочила и вихрем пронеслась по магазину, на ходу открывая шкафы и ящики и аккуратно складывая разбросанные вещи; ее тонкие легкие волосы так и разлетались во все стороны. Слишком мало представлено почтовых открыток, заявила она Флоренс и пообещала, что непременно обо всем позаботится и выберет самые красивые. В кладовой у Флоренс действительно лежали целые упаковки разнообразных открыток, все еще завернутые в коричневую бумагу и перетянутые резинками; она сама когда-то засунула эти ненавистные ей пестрые открытки в самую глубь шкафа.
Сперва способы наведения порядка, которыми пользовалась Кристина, показались Флоренс несколько эксцентричными, но вскоре она поняла, что девочка обладает талантом организатора. Этот талант длительное время был подавлен ее положением третьей дочери в семье, и теперь она вовсю пыталась его реализовать, располагая открытки то так, то этак. Не обращая внимания на содержание той или иной картинки, она сортировала их в основном по цвету, и в итоге розы и закаты оказывались в одной компании с ярко-красным лобстером в шотландской шапке, который подносил к губам стакан со словами: «Еще глоточек и сваливаем отсюда!» Это, безусловно, был чудный образчик подобного «искусства».
– Вообще-то открытки следует разложить в соответствии с определенной тематикой, – посоветовала Флоренс. – Например, сюда романтические, а туда юмористические. – Похоже, только такие два подхода к жизни и были известны изготовителям этих открыток. Лобстер, например, предлагал с юмором относиться к прощаниям и отъездам. А открытка с закатом была снабжена печально-лирическим посланием слегка скабрезного характера.
