Покорнейше Ваш,
Эдмунд Брандиш».
Библиотека! Эта мысль ей даже в голову раньше не приходила; да и места у нее в доме явно не хватает…
– Он наверняка не удовлетворен тем ассортиментом, который предлагает наша «передвижка», – заметил Рэвен.
«Передвижкой» назывался закрытый фургон, в котором раз в месяц в Хардборо привозили книги из публичной библиотеки Флинтмаркета. Обычно предлагаемые «передвижкой» книги были настолько зачитаны, что страницы в них приобрели странную прозрачность. Все любители чтения в Хардборо успели уже по нескольку раз прочесть эти книги.
Флоренс проводила Уолли до двери и поблагодарила; он сдержанно кивнул в ответ. Похоже, он многим оказывал подобные услуги. У него и сейчас на багажнике велосипеда возвышалась сумка с продуктами, а с руля – руль Уолли привинтил ручками вниз, чтобы все было как у «настоящего гоночного», – свисала плетеная корзинка с несушкой.
– Она на яйцах сидит, миссис Грин. Я ее от нас везу к сводной сестре моего двоюродного брата, которая тоже цыплят разводить хочет.
Флоренс легонько коснулась мягких взъерошенных перьев старой несушки. Та сидела, нахохлившись, и напоминала неопрятную красно-коричневую кучку; она даже глаза с трудом приоткрыла. Вся ее энергия была сейчас направлена на производство тепла, и казалось, что от этого даже корзинка чуть-чуть подрагивает в неторопливом, но вполне определенном ритме.
– Еще раз спасибо тебе, Уолли, что поработал для меня почтальоном, – повторила Флоренс. – Дел у тебя, насколько я вижу, хватает. – И она, взяв свою сумку, без лишних слов подписалась на еще один «скаутский кирпич».
Рэвен ушел не сразу. Он объяснил, что и пришел-то в основном для того, чтобы обсудить с Флоренс «одну важную проблему», после чего без обиняков заявил, что ей непременно нужен помощник. Например, кто-нибудь из местных подростков мог бы после школы приходить в магазин и помогать ей.
– Вы имеете в виду Уолли?
– Нет, уж точно не его. Этого не заставишь торчать в закрытом помещении среди книг. Да и вообще Уолли больше математикой интересуется. А читать он не очень-то любит; если б любил, так наверняка еще по дороге сунул бы нос в ваше письмо. Но, как вы и сами могли видеть, он этого не сделал.
Вообще-то, сказал Рэвен, он думает, что тут подошла бы одна из девочек Гиппинг. Он, правда, не пояснил, которую из девочек он имел в виду и сколько их всего в этой семье; да, похоже, особого значения это и не имело. Флоренс знала, что все девочки из этой семьи пользуются репутацией «рукастых» – так их воспитала мать, миссис Гиппинг. Семья у Гиппингов была большая и проживала в доме, который стоял как раз между церковью и старым железнодорожным вокзалом. При доме имелся изрядный участок земли, всегда самым тщательным образом возделанный. Сам мистер Гиппинг был неплохим штукатуром и маляром, но чаще его можно было увидеть именно в огороде за домом – то он ставил подпорки для гороха, то картошку копал, то еще что-нибудь. Миссис Гиппинг тоже старалась при любой возможности подзаработать. Особенно она любила наводить порядок у Майлоу Норта в те дни, когда Кэтти уезжала на работу в Лондон; она также регулярно посещала дом мистера Брандиша.
– Я поговорю с миссис Гиппинг, – пообещал Рэвен. – Она наверняка сможет прислать к вам кого-то из своего выводка – пусть после школы здесь поработает. Занятия там кончаются в двадцать пять минут четвертого.
И Рэвен удалился. За ним до самой двери протянулась цепочка мокрых отпечатков болотных сапог – казалось, по полу магазина, тщательно отполированному по случаю завтрашнего открытия, проползла, оставив свой след, дружелюбная амфибия. Флоренс было очень приятно, что о ней кто-то позаботился, попытался что-то для нее организовать. У нее самой ни за что не хватило бы духу зайти к миссис Гиппинг в ее перенаселенный домишко и попросить выделить ей помощницу.
Затем, хотя и с определенной неохотой, она вновь вернулась к мысли о библиотеке. Выдавать книги на дом? В Хардборо? Это уж точно станет для нее очередной головной болью, а может обернуться и полным провалом. Вряд ли, например, ей, будучи в здравом уме, можно ожидать, что к ней в библиотеку запишется миссис Гамар. Кстати, из Имения больше не поступало ни просьб, ни намеков, но как-то однажды Дибн, выкладывая на мраморный прилавок мелкую рыбешку, бросил на Флоренс такой отчасти обиженный, а отчасти понимающий взгляд, что она поняла: битва за Старый Дом продолжается. Пожалуй, чем скромнее и тише она будет вести себя, занимаясь исключительно своими делами, хотя бы в течение первого года, тем лучше. Но перечтя во второй раз письмо мистера Брандиша, она вдруг громко заявила самой себе: «Нет, надо непременно прикинуть, что можно сделать для устройства такой библиотеки».
* * *
Флоренс глубоко ошибалась, понадеявшись, что с открытием магазина активность полтергейста несколько уменьшится. Теперь всю ночь через неопределенные промежутки времени буквально из-под каждого шурупа, ввинченного морскими скаутами, стали раздаваться деликатные, но достаточно звонкие постукивания, словно кто-то щелкал костяшками счетов, подводя баланс. А в течение дня посетители магазина не раз с удивлением замечали, какой невероятный шум доносился из соседнего ателье «Рода», но говорили при этом, что ни разу в жизни не слышали, чтобы подобные звуки издавала швейная машинка. И Флоренс отвечала – прекрасно сознавая, что говорит чистую правду, – что в таких старых домах, как этот, каких только звуков не услышишь. Она даже установила в магазине кассовый аппарат с колокольчиком, надеясь, что его треньканье будет отвлекать внимание покупателей от прочих шумов.
Открытие книжного магазина вызвало у жителей Хардборо весьма слабый интерес. Да и сам Старый Дом любопытства давно не вызывал. Он так долго простоял с выбитыми оконными стеклами и чуть ли не настежь открытыми дверями, что там успели поиграть почти все местные ребятишки. Торговый оборот за первую неделю, по прикидкам Флоренс, составил фунтов семьдесят-восемьдесят. Миссис Трейл из начальной школы купила книгу «Повседневная жизнь старой Англии», мистер Торнтон приобрел руководство по «бёрдуотчингу»
[12], а управляющий банком, что было весьма неожиданно, попросил руководство по фитнесу. Мистер Друэри, солиситор, конкурировавший с мистером Торнтоном и не имевший к его конторе ни малейшего отношения, а также врач из хирургического отделения больницы купили по экземпляру книги, авторы которой ранее служили в SAS
[13], не раз десантировались на территории Европы и вообще, похоже, оказали значительное влияние на ход войны. Оба эти покупателя также оставили заказ на мемуары военачальников союзнических армий, в которых о британском спецназе отзывались с презрением, а допустимость его действий и вовсе ставили под вопрос. Все эти покупки были сделаны во вторник. А в среду, когда пошел дождь, в магазин набежали ученицы местной школы-интерната, вышедшие на прогулку; все они стремились укрыться там от непогоды, и вскоре тесное помещение оказалось битком набито влажными девичьими телами, тесно прижавшимися друг к другу и испускавшими легкий парок, как в овчарне. В итоге девочки перевернули стенд с поздравительными открытками, которым Флоренс скрепя сердце отвела место рядом с книгами в бумажных обложках. Три открытки все же были куплены, и Флоренс пришлось еще искать соответствующие конверты, а затем пробить в кассе три чека – на девять с половиной, шесть с половиной и три с половиной пенса. В четверг – в этот день магазины полагалось закрывать раньше, но Флоренс решила ради первой недели сделать исключение – появился Дибн, желая, видимо, показать, что зла на нее не держит, и долго слонялся по магазину, трогая все заскорузлыми грязноватыми пальцами. А затем спросил вокальную партитуру «Мессии» Генделя.
