– Прекрати! Прекрати голосить! Что нашло на тебя? Отец предупрежден. Никто не придет ночью с плохими намерениями в наш дом.
– Как я рада, как рада-а! – испытывая крайнее омерзение, опять затянула Зо.
– Ну всё, всё! Ты так и не сказала, только ли я стал обладателем твоего секрета?
Она снова вытаращила глаза.
– Но кому же еще об этом интересно услышать, кроме тебя и твоего отца?
– Это так. А Дионисий?
– Дионисий? – Зо хотела сказать, что не виделась с ним три дня, но вовремя сообразила – такое вранье легко проверить. И нашла ответ – единственно правильный, хотя и опасный: – Конечно, я начала рассказывать. Только он не стал слушать. Сказал, что его не интересуют чужие разговоры. Ты же знаешь, как горд Дионисий! Тогда я замолчала, и мы пошли к коропласту. Можешь сходить в эргастерии и убедиться в моей правдивости.
Кирос вздохнул с облегчением. Девчонка говорит правду. И к тому же не понимает сути дела, в которое влезла. А раз так, он с чистой совестью доложит отцу, что Зо не представляет опасности и убивать ее сейчас нет никакой необходимости.
₪ ₪ ₪
– Ты выполнил мой приказ? Допросил девчонку? – с раздражением спросил Хаемон, едва Кирос вошел в комнату.
– Поверь, она настолько наивна, что рассказала, как пыталась передать содержание подслушанного разговора своему дружку, но тот повел себя по-мужски и не пожелал слушать.
Хаемон задумался. Да, пожалуй, все так и могло быть… Убийство Зо неминуемо повлечет за собой смерть Джорджиоса и Аспасии. Отец девчонки достаточно проницателен, чтобы сообразить, кто отправил к Аиду его дочь.
«Не слишком ли ты стал подозрительным?» – обратился Хаемон к самому себе. Затем посмотрел на сына.
– Кирос, тебе нужна эта девчонка?
– О да! – воскликнул тот, обрадованный вниманием отца.
– Но зачем? Если в тебе просыпается мужчина…
– Зо – моя игрушка. Большая игрушка, которую… – Кулаки сами судорожно сжались, пальцы побелели от напряжения, и он закончил, заскрипев зубами: – Которую я желаю сломать! И лишь потом выбросить.
Хаемон кивнул:
– Достойная цель. Успехов. Девчонка останется жить. Пока.
– Пока я сам не скажу тебе, что мне надоела ее улыбчивая мордочка!
– И почаще разговаривай с ней, Кирос. У этой мордочки есть ушки и ротик, а я очень хотел бы знать, чем они заняты.
₪ ₪ ₪
Визит к коропласту не избавил Дионисия от видений. В ту же ночь ему снова явилась Дайона. И опять умоляла помнить о собаке. Он проснулся в поту, долго лежал с открытыми глазами, взывая к богам, чтобы те помогли ему увидеть истину. Уснул лишь к утру, но и утренний сон не принес покоя.
Теперь Дионисию приснилась Зо. Она шла по узенькой жердочке, перекинутой над глубокой пропастью. Шла с закрытыми глазами и улыбалась. Испугавшись, он принялся кричать, чтобы она открыла глаза и глянула, куда ступает. Но Зо не слышала. Каждый шаг ее босых ног отнимал у Дионисия частицу жизни. А она все шла и шла…
На следующий день он с трудом дождался окончания занятий в палестре, где поразил Атрея крайней рассеянностью. И как только наставник позволил ученикам удалиться, бросился на берег, к Зо.
– Почему ты смотришь на меня так, словно увидел тень с асфоделевого луга?! – вскричала она, едва он приблизился.
– Не говори эти слова! Ты накличешь беду!
– Но это самые обычные слова. Их произносят многие, совершенно не думая о плохом.
– Тревожные сны измучили меня. И я мечусь между ними и реальностью, как… – он проводил глазами упавшую в воду чайку, – как эта беспокойная птица. Но и в твоих глазах я не вижу уверенности.
– О Дионисий, ты станешь браниться!
– Не в моих силах бранить тебя. Что бы ты ни сделала, как бы ни поступила. Поэтому говори смело.
– Я нарушила свое обещание. Те слова, которые мы с тобой собирались сказать Хаемону сегодня, прозвучали вчера.
Вот он – сон! Вчера Зо, сама того не понимая, прошла над пропастью. Дионисию стали понятны и завязанные глаза, и узость жердочки, и глубина, разверзшаяся под босыми ногами. Но, слава богам, Зо не оступилась. Дионисий с облегчением вздохнул.
– Мне хотелось бы знать, что ты говорила, кому.
– Киросу. Я встретила его, как только вернулась домой. Он был печален, учтив и одинок. Тогда я подумала, что, возможно, мы несправедливы к нему, и сказала…
– Так чем же ты расстроена?
– Вначале Кирос, выслушав меня, был просто удивлен и ничего не понимал. Но позже, сходив к отцу, он изменился.
– Почему ты так думаешь, Зо?
– Когда Хаемон прислал Кироса незаметно выпытать, не говорила ли я еще кому-нибудь о подслушанном разговоре, он изо всех сил постарался скрыть свой испуг, но у него это не получилось.
Дионисий надолго задумался. Зо молча следила за выражением его лица, пытаясь в глазах, изломе бровей, морщинках на лбу разглядеть ответ.
– Если Хаемон боится огласки, а он боится, иначе не посылал бы Кироса с расспросами, – наконец заговорил Дионисий медленно, словно проверяя каждый свой вывод, – значит, дело, задуманное Хаемоном, бесчестно. Мы сунули голову в пасть зверю. И должны позаботиться о том, чтобы зверь не сомкнул челюсти. Знать бы только, что он замышляет!
₪ ₪ ₪
Впервые за несколько месяцев, прошедших после гибели Епифания, Дионисий задумался о судьбе наследия старого жреца. Перед тем как завалить кожаный мешочек камнями в плантажной стене разоренной скифами усадьбы, он заглянул внутрь и убедился, что мойры сделали его хранителем настоящего сокровища. Так, может, пришла пора перенести сокровище в Херсонес? Не зря же старый Епифаний завещал передать сосуд и Глаз Ра честному, достойному человеку, который сможет использовать дар для общего блага. Вот только где и как найти такого человека?
₪ ₪ ₪
– Актеон, послушай, Актеон!
– Чем ты так взволнован? – Актеон оторвался от разглядывания нового рыбного блюда, которое приобрел вместе с другой посудой, доставленной накануне торговым кораблем с Делоса.
– Актеон, у меня нет больше сил молчать. Прошу, выслушай! Помоги! Мать и Дайона тревожат меня ночами. Они посылают видения, от которых стынет кровь в жилах! – вскричал Дионисий.
– Ты говоришь о видениях? – Актеон резко, но не сильно оттолкнул от себя дорогое блюдо. – Нельзя пренебрегать тем, что исходит от мертвых. Расскажи подробнее, не утаивая деталей.
– Дайона все время говорит о собаке. У нас в усадьбе не было этих полезных животных. Те деньги, которые ты дал мне несколько дней назад, я заплатил коропласту, чтобы он изготовил фигурку собаки. Мне думается, если статуэтку посвятить Дайоне, сестра успокоится. Но как это сделать, если ее тело до сих пор лежит в глубоком колодце, а душа бродит по берегу Стикса, не имея возможности оплатить Харону перевоз?
